150 000 000

История,
                 в этой главе
                                         как на ладони бег твой.
Голодая и ноя,
города расступаются,
                                           и над пылью проспектовой
солнцем встает бытие иное.

Год с нескончаемыми нулями.
                                      Праздник, в святцах
                                                    не имеющий чина.
Выфлажено все.
                             И люди
                                          и строения.
Может быть,
         Октябрьской революции сотая годовщина,
может быть,
                      просто
                                  изумительнейшее настроение.
Разгоняя дирижабли небесам под уклон,
поездами,
                  на палубах бесчисленных эскадр,
извилинами пеших колонн
за кадром выстраивают человечий кадр.

Большеголовые,
                              в красном сиянье,
с Марса слетевшие, встали марсияне.
Взыграет аэро,
                           и снова нет.
И снова птицей солнце засло́нится.
И снова
              с отдаленнейших слетаются планет,
винтами развеерясь из-за солнца.
Пустыни смыты у мира с хари,
деревья за стволом расфеерили ствол.
На площади зелени —
                                       на бывшей Сахаре —
сегодня
              ежегоднее торжество.

День за днем спускались дни,
и снова густела тьма ночная.
Прежде чем выстроиться сумев,
                                                          они
грянули:
               — Начинаем!

«Голоса людские,
                               зверьи голоса,
                                                         рев рек
ввысь славословием вьем.
Пойте все и все слушайте
                                мира торжественный реквием.

Вам, давнишние,
                            года проголодавшие,
о рае сегодняшнем раструбливая весть
вам,
       милльонолетию давшие
петь,
         пить,
                  есть.
Вам, женщины,
                           рожденные под горностаевые
мантии,
             тело в лохмотья рядя,
падавшие замертво,
                                   за хлебом простаивая
в неисчислимых очередях.
Вам,
        легионы жидкокостых детей,
толпы искривленной голодом молодежи,
те, кто дожи́ли до чего-то,
                                              и те,
кто ни до чего не до́жил.
Вам,
        звери,
                    ребрами сквозя,
забывшие о съеденном людьми овсе,
работавшие, кого-то и что-то возя,
пока исхлестанные не падали совсем.
Вам,
        расстрелянные на баррикадах духа,
чтоб дни сегодняшние были пропеты,
будущее ловившие в ненасытное ухо,
маляры,
               певцы,
                            поэты.
Вам, которые
                         сквозь дым и чад,
жизнью, едва державшейся на иотке,
ржавым железом, шестерней скрежеща,
работали всё-таки,
                                 делали всё-таки.
Вам неумолкающих слав слова,
ежегодно расцветающие, вовеки не вянув,
за нас замученные — слава вам,
миллионы живых,
                               кирпичных
                                                 и прочих Иванов».

Парад мировой расходился ровно, —
ведь горе давнишнее душу не бесит.
Годами
             печаль
                         в покой воркестрована
и песней брошена ввысь поднебесить.
Еще гудят голосов отголоски
про смерти чьи-то,
                                 про память вечную.
А люди
             уже
                    в многоуличном лоске
катили минуту, весельем расцвеченную.
Ну и катись средь песенного лада,
цвети, земля, в молотьбе и в сеятьбе.
Это тебе
                революций кровавая Илиада!
Голодных годов Одиссея тебе!

[1919–1920]

Комментарии

Впервые — журн. «Художественное слово» (временник литературного отдела Наркомпроса), кн. I, М., 1920 (октябрь) — отрывки из поэмы: «Пролог всей книги» (гл. I, отрывок), «Вторая часть» (соответствующая главе II, отрывок) и отрывок из третьей главы.

Отдельное издание поэмы без указания имени автора — М., Гиз, 1921 г.