150 моих трупов

– Ну не знаю… ты? Ты же влюбился. И заметь: тебе ничто не помешало. Тебя не остановила абсурдность ситуации, не смутил собственный брак, не стала помехой Инва, а ведь в неё ты влюблён уже много лет. Ты ни перед чем не остановился. И дело очень простое, всё лежит на поверхности: все мы самолюбивы, себялюбивы до беспредела, эгоистичны до полного абсурда, и поверь, вообще никто и никогда не любит никого, кроме себя. Просто разные существа для нас, как огранённые кусочки зеркал, отражают те или иные черты нашего замечательного, самого лучшего на свете характера. То, что нам самим в себе больше нравится. Вот и вся суть любви. Я овладел этим и изобразил это в совершенстве. И что же результат? Он прекрасен!

Тело женщины с рыжими волосами наклонилось надо мной и кротко поцеловало в сухие губы:

– Мы любили. Счастливо и взаимно. Этого достаточно для нас обоих.

– Однако! – снова начал говорить Хозяин Луны, вещая из собственного тела. – Вернёмся к моему повествованию. Я ведь не злодей, Риррит. Пойми, я поступаю правильно: в прошлом мире Хозяин Гор беспокоился только о мире, в том смысле, в каком его понимала его жена. Через это Храм очень удобно вёл с ним диалог и склонял в определённых неясных для него вопросах на свою сторону. Манипулировал, проще говоря. А вот Луне с ним договориться практически никогда не получалось. Я так и не смог выбить второй космопорт в старом мире. Храму это казалось избыточным, Хозяин Гор не понимал Луны, между нами не тянулось никакой ниточки. Поэтому мне приходилось всякий раз просить Храм о посредничестве, а Храм всегда возьмёт свою крошку. Мне это не нравилось и не нравится. Я хочу это исправить. Пусть теперь машина работает в обратную сторону. Пусть теперь Храм говорит с Хозяином Гор через меня. Я не хотел ничего плохого для вас, когда принял решение о столкновении наших поездов. И смерти своих личных сотрудников я, говоря по чести, тоже не хотел (хотя все они работали на Храм, и мне это оказалось на руку). Но я без особого внимания относился к жизням и смертям механоидов, поскольку речь шла о механике мира. А ваше место в этой механике рождаться, действовать и умирать. Поскольку вы уже родились и подействовали, то, что же… всему своё время. Теперь об остальном: мне действительно жаль Скарри. Но я не мог позволить Дракону найти себя раньше времени. У мастера Конструктора, разумеется, сохранялась своя связь с Инвой. Обычно демоны дарят брошь или какое-то ювелирное украшение своим избранницам как раз на этот случай. Сейчас, когда обратной связи от звёзд почти нет, пользоваться этим сложно, но Конструктор очень умный и каким-то образом выследил нас, нашёл гораздо раньше, чем я предполагал. Тот первый порыв ветра обнажил всю машину, мы оказались как на ладони, и мне пришлось действовать немедленно, чтобы восстановить туман. Поэтому я уронил звезду, в результате чего Скарри получила травму и умерла. Но это, опять повторюсь, просто издержки. Все умирают. Дальше о вас. – Он обернулся, одарив всех улыбкой редкой степени лучезарности. – Изначально я не собирался брать весь груз. Но в дело опять вмешался случай. Ведь весь груз, считая мою дорогую поделку, заражён, а лекарства от патогена у нас ещё нет. И вот тут всё и запуталось. Лекарство будет готово, когда внутри машины тел положительная войра победит отрицательную. Тогда моя девочка тоже вылечится, и я смогу вылечить весь мир. Ну и тебя, дорогой Риррит, в его числе. Но для этого мне нужны все тела. Так что ты не доставишь груз в Низкий Ветер. Мне очень жаль.

Я отозвался механически. Потому что мне следовало отозваться:

– Груз должен быть доставлен.

– Да. Другие операторы обязательно довезут новый набор. Без увлекательных приключений и необычайных драм, не привлекая великих демонов и хранителя Храма. Не влияя на механику мира. Никак. Просто сядут в вагон и доедут. Ужасная скукотища, но обычно деньги платят именно за это.

– Я доставлю груз. С лекарством от будущей чумы. Город будет жить.

– Этот город и этот груз больше не твоё дело. Ты сгниёшь в доме для постлитералов, – голос Хозяина Луны утратил былой лоск уличного зазывалы. Он говорил серьёзно и очень холодно. – Прокусишь себе язык и захлебнёшься кровью, когда смелости хватит. Или согласишься с решением Центра, как ты обычно делаешь, и пойдёшь на назначение в фармацевтическую компанию в качестве тела для экспериментов. Я хотел тебе помочь. Тебе не нравилась моя терапия, но я мастер, и я видел сломанную душу. Я хотел починить, но не смог, Риррит, прости. Но подумай сам, посмотри со стороны: ты живёшь нормально пару лет, а потом срываешься и начинаешь немотивированно убивать механоидов, друг мой. Хороших механоидов. Тех, кого ты именно в момент убийства очень и очень любил. Поэтому о тебе мы больше говорить не станем. – Снова немного изменившись в голосе, он позвал: – Онвар!

– Да, мастер, – отозвался немедленно юноша.