1600 лет под водой

Вдруг я почувствовал что перевалил через хребтовину и устремился вниз по другому ее склону. Теперь я был на дружественной территории. Пальцы тут же ушли в добрую мягкую грязь. Внезапно под пальцами ощутилось что-то твердое, напоминающее кусок дерева, или это просто обломок сталактита? На всякий случай я взял его с собой. Впереди показалось светлое пятно лампы, отбрасывающей на стены уродливые тени. Я включил факел, но он не пробивал мутную пелену взвешенной грязи. И когда через несколько минут я вырвался на поверхность, с какой же радостью я выплюнул загубник и дал зубам вволю настучаться. Потом передал находку Бел.

— Да это же кость! — изумилась она и добавила, что было уж совсем необязательно: — Где ты ее взял?

Ханс немедленно помчался к местному доктору. Мы дожидались его в кафе на набережной, заваленной нашим скарбом, который так и не удосужились перенести на «Язычник». Он явился, благоговейно держа в руках кость: «человечья!» Мы положили кость на середину стола, сидели и смотрели на нее молча. «Я не застал доктора — он ушел ловить рыбу. Зато я повидал мясника, и тот сказал, что это человечья лапа».

Вот мы и нашли монаха…

Ханс был готов отрядить меня обратно за черепом и остальными костями, но я отговорился тем, что взметнувшиеся осадки теперь не улягутся раньше чем через неделю, а к этому времени нас здесь уже не будет. И еще одна мысль: «А что, если это не преподобный? Возможно, загадочная трагедия времен войны? А если это кость грека или римлянина? Но нет, для этого она слишком хорошо сохранилась».

Отложив в сторону кость, Ханс занялся подсчетами и вскоре объявил, что я был по крайней мере на шесть метров ниже уровня моря. Сама же пещера, по всей видимости, уходит и того глубже. Вполне возможно, что древние греки сделали ее местом поклонения Асклепию именно потому, что часть ее в те годы была над водой. Я подумал о том, что хорошо бы сделать еще одну попытку проникнуть в глубь пещеры, когда вода немного спадет. Наверно, тогда можно будет забраться до самого ее конца. Для более тщательного исследования пещерных осадков следовало бы просверлить отверстие на уровне моря и спустить из пещеры воду хотя бы до этой отметки. Это не так трудно, как кажется на первый взгляд, поскольку склон холма почти так же крут, как и стенки пещеры.

_{Автор книги и его жена Бел рассматривают древнюю амфору, поднятую со дна моря}

…К нашему несказанному удивлению, всего за пять дней до отъезда к нам прибыло пополнение. Первым приехал Джордж Дэвидсон, Невысокий, плотный, как булыжник, Джордж мог похвастаться жизнью, полной странствий и перемен. Будучи родом из Сиднея, он перепробовал буквально все, от стрижки овец в Австралии до службы на каботажном судне-извозчике в Южной Америке. Теперь ему не терпелось увидеть «эти развалюхи».

В тот же день мы устремились к развалинам греческого судна и к обеду сделали два погружения. Вода была прозрачной, и с высоты метров в шесть на дне довольно ясно проступали очертания старинного корабля: длинный ряд камней — балласт, сложенный некогда в трюме, и амфоры у каждого борта. Бел нашла приземистый глиняный кувшин примерно пятидесяти сантиметров в ширину и сантиметров десяти в высоту, слегка похожий на современную салатницу. Он стал еще одним экспонатом нашей палубной кунсткамеры. Мне хотелось после первого погружения вздремнуть, но Джордж пылал энтузиазмом, и мы снова ринулись в море. Я решил осмотреть то, что мне казалось носовой частью корабля, поскольку она была расположена ближе к берегу. Мы медленно плыли в полутора метрах друг от друга. Миновав последнюю амфору, двинулись вдоль оголенного дна — метр, пять, десять. Вот Джордж приостановился и ухватился за что-то руками. Я придвинулся к нему. На глубине нескольких сантиметров в грязевом слое прощупывался какой-то предмет квадратной формы и довольно тяжелый по весу.

Не было видно ни зги, облако грязи окутало нас целиком. Держа одной рукой находку, другой мы раскапывали грязь, теперь все равно нам уже нечего терять. Стало ясно, что мы нашли плиту из камня или железа. Над поверхностью грязи она возвышалась сантиметров на семьдесят. И вдруг под рукой — квадратное отверстие в плите. Теперь я знал, что это такое — якорный шток — мы нашли один из якорей греческого судна. Несколько минут, чтобы закрепить воздушные мешки, и вот мы медленно всплыли над грязью со своей добычей. Я поскоблил ее ножом — свинец. Вез особых усилий мы подняли ее на борт. Бел проявила к нашему якорю заметный интерес, но в то же время всем своим видом показала, что это ничто по сравнению с ее кувшином. Я жадно осмотрел свинцовую глыбу в поисках надписей или отметок. Зачастую отметка на штоке помогает установить принадлежность якоря. К сожалению, единственной отметкой на уныло серой поверхности была моя ножевая царапина. Шток весил килограммов сто — сто пятьдесят. Я был в восторге, а Джордж почему-то решил, что такое случается каждый день и не стоит того, чтобы распространяться об этом.