1612. Минин и Пожарский

Сальков встрепенулся, собираясь с решимостью в голосе заверить Пожарского в своей преданности делу освобождения Руси от иноземного засилья. По телу Салькова прокатилась дрожь, которая и пробудила его от сна.

Луч света, бьющий через окно, дотянулся до печной каменной приступки, озарив черные рога ухватов, стоящих в углу. В избе стало немного светлее.

Сальков сел на лавке, огляделся. Старик куда-то исчез. Не было рядом и белого видения в виде князя Пожарского.

«Пригрезилось», – пронеслось в голове у Салькова.

Внезапно над селом поплыли гулкие и протяжные удары колокола.

Сальков вскочил и кинулся вон из избы. На дворе возле покосившихся ворот он увидел старика-хозяина, опирающегося на палку.

– Что случилось, дедушка? – спросил Сальков. – Почто бьют в набат?

– Войско в нашу деревню вступает, потому и трезвону столько, – ворчливо ответил старик, не глядя на Салькова. Он стоял в проеме распахнутых ворот и глядел куда-то вдоль улицы, по сторонам которой теснились покосившиеся избы, крытые пожухлой соломой.

Сальков вышел за ворота, с удовольствием подставив разгоряченное лицо теплому дыханию южного ветра, сдвинул шапку на затылок. Тревога мигом улеглась в его душе, когда он увидел конников в теплых разноцветных кафтанах, в шапках с меховой опушкой, с копьями в руках, с саблями и пистолями на поясе. Среди копий покачивались черные и багряные стяги с гербами Владимира, Суздаля и Ярославля. Это шла к Москве земская рать.

Сытые разномастные кони месили копытами талый снег, на ходу позвякивая уздечками. Всадники ехали по четыре в ряд.

Вдруг от конной колонны отделился наездник на рослом чалом жеребце, укрытом красной попоной. Он подъехал к Салькову, окликнув его по имени. Наездник был в красном стрелецком кафтане и в стрелецкой шапке с загнутым верхом. На поясе у него висела сабля.

Сальков изумленно присвистнул, узнав полковника Горбатова.

– Эк-ста, приятель! – воскликнул он. – Вот так встреча! Давненько мы с тобой не виделись!

Горбатов спешился, привязав поводья своего коня к забору.

Сальков тут же закидал Горбатова вопросами.

– Во многих городах я побывал, повсюду читая народу воззвание Гермогена, – молвил Горбатов, сидя вместе с Сальковым на скамеечке у ворот. – В Ярославле прибился к отряду казаков атамана Просовецкого, узнав, что он собирается идти освобождать Москву от поляков. По пути к нашему воинству примкнули земские ратники из Ростова, Суздаля и Владимира. Где-то люди сами с охотой поднимались на войну с ляхами, а где-то лишь после долгих уговоров. Устал народ от войны, многие хотят в сторонке тихой сапой отсидеться, ни во что не ввязываясь. Мол, грабят литовцы Москву и ладно, лишь бы нас не трогали!

Сальков не удержался и высказал свое недовольство тем, что воеводы суздальские, владимирские и ростовские слишком долго на войну собирались. Мол, теперь проку от их ратного рвения все едино не будет.

– Спалили ляхи Москву дотла, – сердито сказал Сальков. – От Белого города пепелище осталось, и в Земляном городе тоже немало домов сгорело. Ополченцы и посадский люд, спасаясь от пожаров, разбрелись по окрестным селам и монастырям. Отряд князя Пожарского дольше всех земских полков сражался с ляхами на Сретенке. Все это время я был рядом с князем Пожарским. – Сальков тяжело вздохнул. – Два дня мы били ляхов почем зря, не единожды загоняли их в Китай-город. На третий день у нас закончился порох, а Гонсевский стянул на Сретенку все свои силы. Ляхи взяли штурмом все наши заграждения. Много наших ратников полегло. Князю Пожарскому пуля из аркебузы угодила в голову, пробив шлем. Кое-как слуги князя Холмского и мои стрельцы вынесли его из пекла боя. Князь Холмский приказал мне доставить Пожарского в Троице-Сергиеву обитель к тамошнему лекарю Ионе, который, по слухам, дюже смыслен во врачевании.

– Так князь Пожарский сейчас находится в этом селе? – Горбатов схватил Салькова за руку. – Слушай, друг, позволь мне взглянуть на него.

– Князь в беспамятстве лежит, поговорить тебе с ним не удастся, – хмуро заметил Сальков. – Меня вот беспокойство изводит, боюсь, не довезу я Пожарского живым до Троице-Сергиева монастыря. А князь Холмский с меня за это шкуру спустит, он ведь родственник Пожарскому.

Горбатов продолжал упрашивать Салькова отвести его в избу, где лежит тяжелораненый князь Пожарский. Сальков уступил, привел Горбатова в соседнюю избу, во дворе которой стоял крытый возок на полозьях, запряженный парой гнедых лошадей. Под навесом у входа в сенник и конюшню сидели на бревне четверо стрельцов в грязных голубых кафтанах. Они грызли сухари, о чем-то негромко переговариваясь. Подле лошадей суетился возница, поивший их колодезной водой из деревянного ведра. Полушубок на вознице был прожжен в нескольких местах, обгорелой была и шапка у него на голове.