1612. Минин и Пожарский

Обширный квартал Москвы за рекой Неглинкой, обнесенный крепостной стеной из белого камня, издавна назывался Белым городом. Там проживали купцы, ростовщики и дворяне.

Секретарь встал из-за стола, отвесил поклон Василию Шуйскому и тотчас удалился.

Едва Лука Завьялов скрылся за дверью, как Дмитрий Шуйский стал допытываться у своих братьев, кто такой этот князь Пожарский? Почему он не слыхал про такого? И можно ли ему доверять?

Иван Шуйский хотя и слышал раньше про князя Пожарского и даже встречался с ним во дворце, когда тот служил стольником при Борисе Годунове, но что-либо конкретное о нем самом и об его предках сказать не мог. Поэтому на вопросы Дмитрия Шуйского отвечал Василий Шуйский, который не раз пользовался услугами князя Пожарского и которого он назначил на воеводство.

— Предки Дмитрия Пожарского в стародавние времена владели удельным Стародубским княжеством, что на реке Клязьме неподалеку от Владимира, — молвил Василий Шуйский, утирая тонким платочком пот со лба. В канцелярии было довольно душно, несмотря на распахнутые настежь створки окон. — При Дмитрии Донском Стародубское княжество распалось на четыре удела. В дальнейшем эти уделы раздробились на еще более мелкие поместья, так что ко времени правления Василия Иоанновича от Стародубского княжества не осталось и следа. Дед Дмитрия Пожарского, Федор Иванович Немой, служил при дворе Ивана Грозного и даже попал в тысячу «лучших слуг».

— Ого! — Дмитрий Шуйский со значением выгнул смоляную бровь. — Высоко стоял дед князя Пожарского!

— Стоял-то он высоко, но потом низко пал по воле того же Ивана Грозного, — продолжил Василий Шуйский, откинувшись на спинку кресла. — В годы опричнины Иван Грозный сослал в Казанский и Вятский края больше сотни княжеских семей. В числе опальных вельмож оказались и князья Стародубские. Семья Федора Немого несколько лет жила в бедности под Свияжском. Со временем Иван Грозный помиловал многих ссыльных князей и вернул их обратно в Москву. Вернувшийся из ссылки Федор Иванович Немой успел поучаствовать в Ливонской войне в чине дворянского головы. До воеводского чина он так и не дослужился. Перед кончиной он принял пострижение в Троице-Сергиевом монастыре.

— Кто же был отцом Дмитрия Пожарского? — поинтересовался Иван Шуйский.

— У Федора Немого было трое сыновей, — ответил брату Василий Шуйский. — Старший Михаил Федорович, женатый на Марии Беклемишевой, и был отцом Дмитрия Пожарского. Он рано умер, оставив своих детей малолетними. У князя Пожарского кроме сестры имеется еще младший брат.

— Мария Пожарская, состоявшая верховной боярыней при Ксении Годуновой, часом не родственница Дмитрию Пожарскому? — спросил Дмитрий Шуйский, прихлебывая квас из серебряного кубка.

— Это его мать, — сказал Василий Шуйский. — Между прочим, весьма умная и привлекательная женщина. Семья Бориса Годунова относилась к ней с большим почтением. Мария Годунова, мать Ксении, считала Марию Пожарскую своей самой близкой подругой. Когда Годуновы лишились власти, то Марии Пожарской пришлось уехать из Москвы, дабы избежать участи жены и сына Бориса Годунова.

— Сестра князя Пожарского, по-моему, замужем за князем Холмским, — проговорил Иван Шуйский, теребя в задумчивости свой длинный ус. — Иль я ошибаюсь?

— Нет, брат, ты не ошибаешься, — промолвил Василий Шуйский, — так оно и есть. Сестру князя Пожарского зовут Дарьей, она старше его на три года.

— Помнится, года два тому назад князь Борис Лыков вел тяжбу с князем Пожарским, — заметил Иван Шуйский. — И ты в этой тяжбе был третейским судьей, брат. Хотя многие родовитые бояре тогда были на стороне Бориса Лыкова, но ты, брат, все же оказал милость не ему, а князю Пожарскому. Почему?

Василий Шуйский покивал головой, спрятав в густой бороде едва заметную усмешку.

— Помню и я эту тяжбу, брат, — сказал он. — Борис Лыков подал извет на князя Пожарского, обвиняя того в кознях против него в правление Бориса Годунова. Будто бы Борис Годунов подверг князя Лыкова опале из-за гнусных доносов Дмитрия Пожарского, который действовал вкупе с боярами Татевыми и Голицыными. Вся эта тяжба была полнейшей чушью! Слава богу, мне было ведомо, что происходило при дворе Бориса Годунова, кто кому тогда вредил и кто на кого доносил. Князь Пожарский по своему нраву не способен на подлые делишки. К тому же он в ту пору был еще слишком молод, чтобы затевать интриги против князя Лыкова вкупе с Татевыми и Голицыными.