1612. Рождение Великой России

Ограничения, наложенные на ямщиков, не были суровы. Им нельзя было принимать гостя или нанимать себе человека, не «явив» его приказчику, — неведомые люди на яме представляли опасность, — но калымить но дороге или заниматься посторонним промыслом им никто не запрещал. Лошадей ямщик покупал свободно и беспошлинно, дав символическую деньгу (0,5 коп.) за запись сё в книге, по которой, между прочим, начальство само взыскивало и возмещало ему цену загубленной в дороге животины.

Не могли ямщики только бежать со службы и записаться в крепостные к «сильному человеку». Судья Ямского приказа князь Дмитрий Михайлович Пожарский добился, чтобы с такого хозяина не только брали крупный штраф в 10 руб., но и били его вместе с беглым кнутом, «чтоб тому охотнику неповадно было с яму бегать, а тем людям неповадно было беглого охотника держать». «Избыть» наследственной ямской службы смелый человек мог. Например, если ямщик не ограничивался беспошлинным изготовлением спиртного для себя, а устраивал в слободе подпольную корчму, «вынувший» ее приказчик высчитывал у него штраф больше стоимости коня: 5,5 руб. Если же, как прозорливо предположил князь Пожарский, приказчик покрывает этот доходный промысел, и «у охотника вынут корчму мимо приказчика», «заповедь» в 5,5 руб. брали с начальства, а охотника били кнутом и высылали из слободы вон с конфискацией имущества.

Льгот своим подопечным славный освободитель Москвы добивался не зря. Ямская служба была после Смуты весьма опасна. Судебник перечисляет случаи смерти от «сотрения» возом и упавшего дерева, от рук разбойников, в воде и от мороза, не говоря уже о пропаже без вести, когда и тела не найдут…

Победой завершилась многолетняя борьба князя Дмитрия Михайловича с анархией в выдаче подвод по подорожным. Споры из-за того, на сколько лошадей, телег или саней то или иное лицо должно получать в приказе деньги, были очень острыми. И не только потому, что «прогоны» на всем протяжении своего существования с древности до конца XIX в. были важной прибавкой к жалованью чиновников. Светских и даже духовных лиц положенное им число подвод крайне заботило с точки зрения социального статуса. Не получивший «должного» числа подвод полковой воевода мог не выехать к войскам. Из-за того, в какой карете ездить, например, митрополиту, споры велись на уровне патриарха и могли привести к отлучению излишне «вознесшегося».^{133}

8 марта 1627 г., за год до ухода Пожарского с поста главы Ямского приказа, царь Михаил Фёдорович подписал огромный по объему указ, регламентировавший выдачу ямских подвод чинам Российского государства и Русской православной церкви: от боярина и митрополита до псаря, трубника (гонца, знаком отличия коего был почтовый рожок) и целовальника. Отныне все подводы давались с проводником, а число их было строго связано с чином. Эта «система Пожарского» просуществовала в России столько же, сколько царская ямская, а затем почтовая служба, т.е. до 1917 г.

После 10-летнего руководства Ямским и Разбойным приказами, Дмитрий Михайлович воеводствовал, т.е. возглавлял местную администрацию в Великом Новгороде (1628—1630) и Рязани (1638). В 1633 г., во время Смоленской войны, он не был послан главным воеводой в действующую армию. Дмитрий Михайлович формировал в тылу вторую армию вместе с князем Дмитрием Черкасским, а затем присутствовал на мирных переговорах, олицетворяя собой непобедимую мощь России.

Неподкупность и авторитет Пожарского сказались на назначении его главой Московского судного приказа, ведавшего судом над городовым, наиболее многочисленным в стране дворянством (1634—1640). В 1637 г., когда донские казаки взяли у турок Азов, и царь Михаил ожидал мусульманского нашествия на Москву, Пожарскому поручили возвести часть Земляного города — мощного по тем временам укрепления в района Современного садового кольца. На следующий год, все ещё трепеща от страха нашествия, царь Михаил с боярами назначили Пожарскому воеводство в пограничную Рязань. Все эти страхи придворной челяди, разумеется, «пролгались». Дмитрия Михайловича они не волновали так же, как и придворная грызня. Россияне знали Пожарского и ценили его подвиг, как писал некий пиит:

Многие бо люди дивятся мужественному твоему храбрству
И радуются, что Бог тебя принес к великому государству,
Понеже всегда против супостатов лица своего не щадишь,
К Богу, царю и ко всем человекам правду творишь!