1632

Он обратился к Моисею, который оказался самым нерешительным из всех представителей разных ветвей семьи. Это было неудивительно. Его ветвь семья жила в логове Габсбургского зверя.

— Вы можете оставаться в тени, — заявил Франциско. — Американцы, в любом случае, не пытаются получить товары из католических областей. Только кредит — который вы легко можете предоставить и втайне от всех.

— Они настаивают на абсурдно низком проценте по кредиту, — проворчал Моисей.

Ребекка начала было говорить, но ее отец заставил её замолчать быстрым касанием ее руки и предостерегающим взглядом. Позволь Франциско самому разобраться с этим. Ты не беспристрастна в этом вопросе, и все это понимают.

Франциско допил кофе и пожал плечами.

— Ну и что? Примите их предложение, раз такое дело. Инвестируйте. Я и сам намерен сделать это. Мы достаточно долго были только ростовщиками.

Моисей и Самуил обменялись нерешительными взглядами.

— Это все… так не принято, — пожаловался Самуил.

— Да, так не принято, — ответил Франциско. И резко: — Принято, когда евреи одалживают деньги владыкам или выступают в роли откупщиков налогов или арендаторов для аристократов-христиан. А затем, когда князья покончили с их войнами или крестьяне восстали — евреев делают козлами отпущения.

Он поставил чашку на стол с такой силой, что чуть не разбил блюдце.

— Хватит, скажу я вам! Я располагаю полной поддержкой турецких Абрабанелей. — Он был достаточно вежлив, чтобы не добавить "могущественнейшей и богатейшей ветви семьи". — Независимо от вашего решения, я свое уже принял. Конечно, мы предпримем все необходимые меры предосторожности. Нет смысла публично дразнить христианских правителей. Но мы предоставим американцам поддержку, о которой они просят. Твердая валюта, кредиты, торговля, инвестиции.

Франциско сделал паузу, и принял собственное окончательное решение.

— Более того. Мы начнем иммигрировать сюда. Я сам останусь здесь.

Это заявление заставило всех замереть. Франциско был восходящей звездой на небосводе Абрабанелей. Если бы он остался в Стамбуле, ему была бы гарантирована жизнь, полная власти, роскоши и великолепия.

Возможно, он читал их мысли. Он улыбнулся.

— До очередного султана…

Улыбка исчезла, сменившись настолько суровым выражением, что оно казалось совершенно неуместным на его молодом лице. Его взгляд опять обратился на Ребекку.

— Есть ещё одно условие, — заявил он сухо.

Ребекка вдохнула так резко, что почти зашипела. Она прекрасно знала о матримониальной цели визита Франциско в Тюрингию. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться об этом, даже если бы ее отец не был уведомлен заранее.

Она вдруг поняла, что отчаянно борется сама с собой, пытаясь не дать испытываемому ею гневу отразиться на лице. Она была шокирована пониманием того, насколько сильно она усвоили американский взгляд на вещи. Если этот человек думает, что он может потребовать…

Франциско, как будто читая ее мысли, покачал головой.

— Когда должен быть заключен твой брак с Майклом Стирнсом? — спросил он.

Вопрос застал Ребекку врасплох.

— Я… мы… — забормотала она. Затем, спокойно: — Мы еще не выбрали дату.

— Ну так выберите — приказал Франциско. — Это и есть мое условие.

Ребекка уставилась на него. Это был один из немногих случаев в ее жизни, когда она не могла произнести ни слова.

Строгое выражение лица Франциско смягчилось.

— Прошу тебя, Ребекка. Сделай это сейчас. Для всех нас. — Он развел руками, как бы объясняя очевидное. — Я верю лишь в кровные узы.

* * *

Моисей и Самуил, в полной соответствии со своей природной осторожностью, усиленной воспитанием, так и не приняли решения в этот вечер. Но всем было очевидно, что заявление Франциско как бы закрыло вопрос.

Встреча закончилась вскоре после этого. Ребекке пришлось уйти. Ее дискуссионное телешоу опять было в эфире этим вечером. Франциско проводил её к дверям и и предложил сопровождать ее в школу.

Ребекка колебалась. У нее не было ни малейшего желания обидеть Франциско. Или оскорбить его самолюбие. Так что какое-то мгновение она бормотала объяснения, что её обычно всегда провожает Майкл…

И снова Франциско проявил свой талант чтеца мыслей.

— Он производит впечатление великолепного образчика человеческой породы, — сказал он мягко. — Мы, турецкие сефарды, знаешь ли, вполне привыкли к межконфессиональным бракам.

Улыбка Ребекки потеряла застенчивую нерешительность.

— Спасибо, Франциско. Можешь верить, можешь не верить, но если бы обстоятельства сложились бы по-другому, я была бы более чем счастлива стать твоей женой. Я думаю, что ты не менее великолепный образчик человеческой породы.

Он кивнул, со всем апломбом придворного, воспитанного в обычаях султанского двора.

— Я благодарю вас за ваши слова, Ребекка Абрабанель.

Ребекка отбросила в сторону сомнения.

— Но у меня есть кузина в Амстердаме. Она очень красива, очень умна, и ее зовут…

Франциско поднял руку.