1632

Ребекка кивнула. Они говорили по-немецки, так как разговорный английский короля было беден.

— И то, и другое, — ответила она. — Я родилась в Лондоне, но провела большую часть детства и юности в Амстердаме.`- Она указала на своих спутников. — Я только недавно столкнулась с этим народом, всего год назад, когда они — прежде всего мой муж — спасли моего отца и меня. Сейчас я считаю себя американкой.

— Ааа…

Улыбка появилась на её губах.

— По крайней мере, в основном. Не во всём, — улыбка стала шире. — Но это верно в отношении многих американцев, большинство из которых в настоящее время составляют люди, родившиеся и выросшие в этом времени.

— Ааа…

Маккей и об этом ему упоминал. И, опять-таки, король не совсем тогда поверил его донесениям. Но теперь, видя спокойную уверенность сефардской женщины в ее новой самоидентификации, Густав понял, что его шотландский офицер говорил абсолютную правду.

— Неужели такое вообще возможно? — удивился он. И какое-то мгновение размышлял над более ранним высказыванием женщины. — Что более долговечно, скалы или море?

Густав был родом из Скандинавии. Он знал ответ.

Теперь его взгляд обратился на Маккея. Офицер-шотландец занял стул рядом с красивой девушкой по имени Джулия Симс, которая ну никак не могла быть ведьмой. От короля не ускользнули собственнические намеки, сквозившие в отношении молодых людей друг к другу, и он вдруг понял, что широко улыбается.

— Включая и тебя, Александр, как я погляжу.

Возможно, легкий румянец и появился на веснушчатом лице шотландца, но глаза офицера не дрогнули.

— Я присягнул служить Вам, Густав II Адольф, владыка Швеции.

Слова эти были произнесены отрывисто, почти враждебно. Нет, не враждебно — просто офицер бросал ему вызов в связи с его высказыванием. Король понимал понятие о чести, которое было в основе этого вызова. Очень хорошо понимал. Отлично, на самом деле.

Он поднял руку в жесте, который выглядел не столь умиротворяюще, сколь обнадеживающие.

— Я рад это слышать, Александр. Не то, чтобы я сомневался в тебе, знаешь ли. — Он провел рукой по коротко остриженным светлым волосам. — Но, с течением времени, лояльность может измениться. Все, о чем я прошу, это о том, чтобы ты уведомил меня о своей отставке, если вдруг это произойдет. До этого момента я не буду задавать вопросов.

Маккей натянуто кивнул.

Следующие несколько минут были заняты обсуждением Огненного Кольца. Густав уже получили его описание от Маккея — более, чем в одном письме, но он хотел расспросить самих американцев. Так что он, используя Ребекку в качестве переводчика, задал множество вопросов. И очень внимательно выслушивал ответы.

Вопросы были прямы и однозначны, ответы не были — и именно это больше, чем что бы то ни было другое, окончательно убедило короля. Очень скоро Густав был уверен, что американцы, несмотря на все их волшебства в механике, были так же озадачены своим положением, как и все остальные.

Он почувствовал безмерное облегчение. Ушли все его самые потаенные страхи. Их начали заменять первые прикидки на будущее.

Не колдовство. Маккей был прав. Что же касается всего остального…

Густав повернулся в кресле и взглянул на двух мужчин, стоявших в глубине дома. Они оставались там по его просьбе. Густав хотел составить свое собственное впечатление об американцах до того, как он начнет думать о следующих шагах. Но это заняло гораздо меньше времени, чем он ожидал, и он был удовлетворен тем, что мог продолжать. То, что, как он полагал, будет загадкой, ей не оказалось. Или, скорее, оказалось знакомой тайной Промысла Божьего.

Скупым жестом он подозвал обоих, стоявших доселе в тени. Что же касается всего остального…

Кто мы такие, чтобы обсуждать Волю Божью? А кто еще мог создать такое Кольцо Огня?

Да, именно так всё и обстояло. Густав почувствовал прилив симпатии по отношению к американцам, сидящим за столом напротив него. Они тоже — даже они, самый диковинный народ, о котором он когда-либо знал — были созданьями Божьими, в конце концов. Способные любоваться на дело рук Его, но не понять его.

— Как и должно быть… — пробормотал он.

Двое мужчин подошли к столу.

— Садитесь, — приказал он. Указывая на них пальцем, он представил их. — Вильгельм Саксен-Веймар, старший из герцогов. И Леннарт Торстенссон, мой командующий артиллерией.

Торстенссон явно с трудом удерживался от того, чтобы что-то сказать, но Густав остановил его острым взглядом. Первым делом — о первоочередных делах.

— Вы создали мне сложную ситуацию в Тюрингии, — резко сказал король, обращаясь к американцам. — Сидящий перед вами Вильгельм — один из моих немногих надежных союзников в Германии, а вы, получается, экспроприировали у него его герцогство. Это всё… как-то очень неудобно.