1632 (ЛП)

      - И на этом теле практически нет жира, - подумал он. Это был один из немногих случаев в его жизни, когда Густав встретил человека, который был явно больше и сильнее, чем он сам. Это немного сбивало его его с толку. Что было само по себе комично. Реакция короля на человека по имени Томас Симпсон, когда он разобрался в своих мыслях, чуть было не заставила его рассмеяться. Так мог бы реагировать крупный и сильный самец тюленя, впервые повстречав моржа.

      Он твердо задавил эту мысль. Они не звери, сейчас не период течки - и этот человек, во всяком случае, в настоящее время, был образцом приличия и хороших манер. Его взгляд перескочил на ещё одного человека, сидящего за столом. Точнее, на другого американца. Александр Маккей также сидел за столом, как и человек по имени Генрих. Но эти двое были знакомы Густаву. Маккей лично, Генрих - как типичный представитель определенного типа людей - наемников.

      Король потратил не более, чем несколько секунд, оценивая американца. Его звали Эд Пьяцца, и этот тип людей тоже был хорошо известен Густаву. Высокопоставленный советник, консультант, доверенное лицо. Из той же породы, что и Аксель, решил Густав, независимо от разницы в их происхождении.

      Наконец, его глаза остановились на центральной фигуре американской делегации. Король ни на минуту не сомневался, что именно она была центральной фигурой. Густав II Адольф был столь же опытным дипломатом и политиком, сколь и блестящим военачальником. С одиннадцати лет он, по повелению своего отца, Карла IX, присутствовал при обсуждении государственных вопросов. Он давно научился замечать признаки, указывающие на обладающих властью и положением в обществе.

      И он был очарован ею. Частично его интерес, разумеется, был обусловлен яркой красотой этой женщины. Но лишь в малой степени. Густав отнюдь не был невосприимчив к таким вещам. Его собственный незаконнорожденный сын, плод страстного романа с юной голландкой во время его буйной молодости, служил офицером в его армии и сейчас находился в этом самом лагере. Но если судить по стандартам поведения королей его времени, Густав II Адольф вовсе не был привержен разврату.

      Отчасти, его очарованность была обусловлена тем, что эта женщина, несоменно, была еврейкой. Густав был, до некоторой степени, знаком с евреями, хотя в Швеции они были редкостью. Но его интересовало не столько ее вероисповедание, сколько ее положение в обществе. Еврейский советник владыки - да, это было знакомо, хотя эта разновидность придворных евреев неизменно была мужского пола. Но еврейская соправительница?

      Вот это было действительно интересно! Маккей объяснил ему это в одном из писем. Но ум Густава, на самом деле, не осознал эту реальность до сих пор. Свобода религии....

      - Я скептически отношусь к этому, - произнес он. - Я против инквизиции и ее деяний, имейте в виду. И не забывайте, что я не наложил какого-либо дополнительного бремени на католиков в завоеванных мной землях - за исключением того, что я выжал досуха казну тамошних епископов. Не затронул и евреев, если уж на то пошло. Но я не верю, что стабильное государство может существовать без государственной религии.

      Женщина по имени Ребекка Стирнс ответила: - Ну так поэкспериментируйте с этим, Ваше Величество. Используйте нас в качестве лаборатории. Мы готовы принять любые религиозные меньшинства, возню с которыми вы сочтете чересчур хлопотными.

      Увидев удивление на лице короля, Ребекка улыбнулась.

      - Американский подход противоположен Вашей точке зрения, Ваше Величество. Мы считаем, что стабильность достигается постоянным движением. Что более долговечно, скалы или море?

      Он смотрел на нее... И вдруг спросил: - Вы считаете себя американкой. Но вы не родились там, я совершенно уверен. Англия или Голландия, судя по акценту?

      Ребекка кивнула. Они говорили по-немецки, так как разговорный английский короля было беден.

      - И то, и другое, - ответила она. - Я родилась в Лондоне, но провела большую часть детства и юности в Амстердаме.`- Она указала на своих спутников. - Я только недавно столкнулась с этим народом, всего год назад, когда они - прежде всего мой муж - спасли моего отца и меня. Сейчас я считаю себя американкой.

      - Ааа...

      Улыбка появилась на её губах.

      - По крайней мере, в основном. Не во всём, - улыбка стала шире. - Но это верно в отношении многих американцев, большинство из которых в настоящее время составляют люди, родившиеся и выросшие в этом времени.

      - Ааа...

      Маккей и об этом ему упоминал. И, опять-таки, король не совсем тогда поверил его донесениям. Но теперь, видя спокойную уверенность сефардской женщины в ее новой самоидентификации, Густав понял, что его шотландский офицер говорил абсолютную правду.

      - Неужели такое вообще возможно? - удивился он. И какое-то мгновение размышлял над более ранним высказыванием женщины. - Что более долговечно, скалы или море?

      Густав был родом из Скандинавии. Он знал ответ.