1632

Аксель Оксеншерн прибыл в Грантвилль через неделю после вышеописанных событий. Как и предполагал Густав II Адольф, его канцлер был в прединсультном состоянии, когда он услышал о новых политических прожектах короля. Аксель разглагольствовал и бушевал, отчаянно пытаясь убедить своего монарха, что Конфедерация Европы с республикой, сидящей в центре – Не думайте, что я обманут этим вздором о капитан-генерале! И вы дали им ещё и Франконию? – будет, совершенно очевидно, смертным приговором – Рано или поздно! – для аристократии Европы.

Но король отказался уступать. Через два дня он пригласил Оксеншерна посетить, вместе с ним, одно место в Тюрингии. Место, называемое Бухенвальд.

– В другой вселенной, Аксель, это будет место бойни. – Тяжелые челюсти Густава сжались. – И, на самом-то деле, далеко не самой худшей! – Он указал на восток. – По-настоящему массовые убийства будут в Польше и России. В местах, называемых Освенцим, Собибор и Треблинка.

Он посмотрел на своего канцлера.

– В той вселенной, дед моего нового президента будет вынужден с боями прокладывать себе путь в эти места, чтобы горстка людей могла выжить. И знаете, почему?

Теперь король указывал на северо-восток.

– Потому что в той вселенной, канцлер Швеции, я погибну. Менее, чем через три месяца, на поле боя, называемого Лютцен. – Его губы скривились. – Возглавляя кавалерийскую атаку, по обыкновению безрассудно-храбрую.

Мгновение юмора миновало. Густав глубоко вздохнул, положив руки на луку седла. Его взгляд рассеянно скользил по окрестному пейзажу, как будто он осматривал своим мысленным взором всю Европу.

– Моя смерть уничтожит всякие шансы спасти Германию из лап её принцев и герцогов. Вы будете пытаться, Аксель – пытаться с энергией и на совесть – спасти то, что вы сможете спасти. Но этого будет недостаточно. Германия будет обречена на века, и мир будет обречен на ту Германию.

Он выпрямился в седле.

– Но не сейчас! Нет! Не в этой вселенной!

Его следующие слова закрыли возможность любых обсуждений этой темы в будущем.

– Я понял Божью волю, Оксеншерн. Именно для этой цели, по Своей милости, Он сотворил Огненное Кольцо. Именно так, а не иначе. Только слепой или нечестивый человечишка может не понимать этого сейчас. Так что Я не желаю слышать дальнейших возражений на эту тему. Вы понимаете, канцлер Швеции? Я – Ваза!

Аксель поклонился. Повинуясь если не мудрости своего короля, то, по крайней мере, его воле.

* * *

Повиновение, конечно, не означало признания всех тонкостей. Таким образом, в течение нескольких следующих недель Аксель Оксеншерн – изощреннейший дипломат Швеции – погрузился в гущу переговоров об окончательном устройстве. И, в конце их, оказался в гораздо лучшем настроении, чем в начале. Естественно, он всё ещё не одобрял всю схему в принципе. Но Оксеншерн, в то же самое время, был практичным человеком. И он убедился в политической мудрости таких людей, как Эд Пьяцца – сейчас восстанавливающемся от ранений – и Франциско Наси и братья Абрабанель, а также Майкл Стирнс и особенно его жена. Все это было ценным приобретеним его короля.

Таким образом, хотя он и остался в сомнении относительно окончательного результата происходящего, Оксеншерн мог утешать себя уверенностью в одном непреложном факте.

Трепещите, князьки Германии. Новое поколение пришло в этот мир.

* * *

Через месяц после свадьбы Джулии пришлось воспользоваться лучшей винтовку в этом мире. В то время, как колонна бронетехники армии Соединенных Штатов прокладывала себе путь через укрепления, возведенные имперской армией под командой Валленштейна на холме Бургшталь, Джулия лично уложила самого Валленштейна.

Король Швеции, разумеется, не давал своего официального одобрения. По полуфеодальным законам ведения войны, действовавшим в эти времена, преднамеренное нападение на вражеского командира считалось низким и порочным. Но капитан-генерал Гарс уже начинал потихонечку принимать отношение к жизни, характерное для солдат армии Соединенных Штатов, находившихся под его командованием. Для них гораздо более здравым – не говоря уж о том, что более моральным – было пристрелить командира банды военных преступников, как бешеную собаку.

Таким образом, капитан-генерал не выразил протеста, когда Джулия и ее наблюдатель взялись за работу.

– Расстояние тут порядка тысячи ярдов, подруга, – пробормотала Карен. – Этот персонаж, Валленштейн, уж точно не верит в то, что командир в бою должен быть в первых рядах.

Карен, используя мощный снайперский телескоп, достаточно легко могла разглядеть фигуры людей, стоящих на стене Альте Весте.

– Ты уверена, что это он? – спросила Джулия.

– Да. Я видела его портрет в одной из книг в школьной библиотеке. Я потратила на изучение этой картинки не меньше часа, запоминая его харю. Это он, все в порядке.