1632

Память о предыдущей ночи обрушилась на него. Ганс открыл глаза. И обнаружил, что пялится на труп в трех футах о него. Фермер. Незрячие глаза человека уткнулись в потолок. Грубая одежда была в запекшейся крови на всем протяжении его живота. Труп облепили мухи.

Ганса снова затошнило. И опять он отчаянно преодолел рвоту. Его зачислили в отряд наемников буквально накануне, и его репутация висела на волоске. Если бы солдаты решили, что он слабак, они бы отправили его обратно в обоз, этот лагерный омут всякого сброда. Без оружия. Опять.

Только не это. Он теперь единственная опора для оставшихся в живых родственников. Людвиг оградил его старшую сестру Гретхен от домогательств других солдат, взяв ее себе в наложницы. И Аннализу, которой только-только исполнилось четырнадцать, они так и раздевают глазами. Как сестра наемника, она будет иметь определенный статус. Как и его бабушка. Если Ганс потеряет свое место в отряде, Аннализа станет солдатской шлюхой прежде, чем она увидит очередной день рождения. А его бабушка умрет где-нибудь в поле, брошенная и одинокая.

Ганс решил, что его желудок достаточно окреп. Он встал и побрел, пошатываясь, к двери. Его глаза избегали смотреть на два трупа в углу дома. Это были старухи. Мать фермера и его тетя, наверное. Старухи не представляли никакого интереса для солдат. Ганс вспомнил, как мимоходом, Людвиг и другой наемник убили их, как будто это была пара кур.

Он также не сводил глаз от единственной кровати в доме. Эта кровать интенсивно использовалась его соратниками предыдущей ночью. Ганс как можно быстрее накачался вином, чтобы избежать своего участия в этом непотребстве. Людвиг и его солдаты непременно стали бы настаивать на этом. Пьянство было единственным приемлемым оправданием.

Сейчас кровать была уже пуста. Дочь фермера, вероятно, вытащили этим утром, чтобы отправить в обоз, вместе с мальчиком. Ей придется очень нелегко, а ее брату еще хуже. В отличии от сестры Ганса Гретхен, эта девушка не была достаточно привлекательной, чтобы стать наложницей солдата. Она будет прачкой и проституткой. Ее брат станет одним из многих обозных оборванцев-беспризорников, используемых солдатами на побегушках и вообще для любых работ. Постоянно избиваемый по любой надуманной причине, или просто по пьяной прихоти. Если он выживет, мальчик может в конечном итоге стать наемником и сам.

Хотя этот, вряд ли, однако. Ганс оценивал возраст мальчика с фермы в десять лет, не больше. Ему будет доставаться меньше пищи, чем любому, возрастом постарше. Голод и болезни, скорее всего, унесут его задолго до достижения подходящего возраста.

Ганс вывалился из двери в скотный двор. Яркий солнечный свет, ослепивший глаза, принес благословенное облегчение. Боль отступила.

Сам он был сыном типографского наборщика, что по социальному положению мало чем отличалось от крестьянства. Боль, голод и тяжелая работа были ему не в новинку. Но сейчас он не знал, как долго еще его душа сможет терпеть этот новый мир. Солнце, казалось, немного облегчило это бремя.

Людвиг и его люди собирали обоз, загоняя всех криками и пинками в некое подобие походного строя. Тут было около пятидесяти человек, в основном женщин и детей, предназначенных для обслуживания двадцати наемников Людвига. Людвиг не имел никакого официального звания в этой группе солдат. Но при его габаритах и властной личности, спорить с ним никто не собирался. Такое было весьма характерно для армии Тилли. Офицеров не волновало, как долго и чем занимаются солдаты, за исключением тех редких случаев, когда предстояло крупное сражение или осада.

Обозники были тяжело нагружены плодами грабежа наемников. "Плоды" были жалкими, по правде говоря. Золота, серебра или ювелирных изделий вовсе не было у крестьян и очень мало в домах небольших немецких городков. Часть награбленного вызвало бы у Ганса смех, если бы он не знал о бойне, которая сопутствовала грабежу. Одна из женщин – "походная жена" Диего-испанца – тащила на себе каркас кровати из кованого железа. Диего заставлял беднягу нести эту вещь уже в течение семи недель, хотя никакой ценности она для него не представляла. Испанец был в ярости, что в доме, который достался ему для грабежа, не нашлось ничего ценного. Он два часа пытал хозяина дома в попытке найти скрытые сокровища. Но их не оказалось. Их практически никогда не было. Там была только кровать. После того, как Диего закончил с пытками, матрац был весь пропитан кровью, и никуда не годился. Тогда он забрал станину кровати.

Худенькая женщина, шатаясь под железным каркасом, споткнулась и упала на одно колено. Диего, увидев это, зарычал от гнева. Он подошел и со всей силы ударил ее по спине – так, что она рухнула плашмя на землю. Она не издала ни звука. Лицо было застывшим. Она просто согнула ноги и, пошатываясь, начала подниматься.