17.20.730: Варежка

Думал, порой: «куда несет?».

Расстались – выдохнул спокойно.

Вернулась – вдох. Теперь – во снах…

Ребята буйствуют: «довольно!

Хватит угрюмости в постах».

Как будто повлиять сумею!

Но только – если мне не спать…

Буду я пить… И не трезвея…

Кофе с алкашкою мешать.

Убью все органы, все ночки…

И может, вот тогда – засну.

Когда откажет печень. Почки.

Сердце! Спокойненько умру…

*

Вернешься ты. Вновь за вещами.

Деньгами, связями и… сном!

А я опять сплю за делами…

И просыпаюсь – в экз. одном.

Снег до утра

Я так устала от людей!

Маниакальной их заботы…

Что вижу в них я – только змей.

Иль – ездовых. Тянут поводья.

Тащат к себе – и душат жутко.

Я отключаюсь от сети.

Дарю в ночи себе минутку…

Кто хочет – вот. Я тут. Суди!

За эгоизм и самолюбие.

За нелюбовь к своим родным…

Не видишь ты утопию? Трудно…

Рада! Желаю и другим.

Пусть видят так, как хотят видеть.

Я не навязываюсь им.

И не хочу их взгляд обидеть…

Для них – иной путь. Будь не злым!

Я, как Малахов: «себя, близких…

Любите! Берегите их».

Да и гребу все снег – садистки…

Промокну. Нет таких – других.

Мне холодно там или мокро?

Просто бреду себе в тиши…

Да, без такси. Да, идиотка!

Иду домой в такой глуши.

Две остановки – и я дома.

Мне время нужно – чтоб понять…

Услышать от души – хоть слово…

Саму ее хоть воспринять!

Иду я без людей, машины…

Дорожка вся в снегу. «Идет».

Фонарики. И не души же.

«В ночь выйдет – только идиот!».

И я! Хочу уединиться.

Одна. С собою тут побыть.

И у подъезда лишь проститься:

«прости, мне нужно уходить…».

Закину себя в дальний угол.

Чтоб не увидели они!

И мир мой не был перепуган…

Контраст – снаружи и внутри.

Кровать расправлю. Выйду к окнам.

Для галочки! Таки дела…

И позову вновь – сердце екнет…

Снег будет сыпать до утра.

Трубки

И прекратила брать я трубки.

Не страха – слышать голос твой…

Что вновь начнутся эти муки -

ты не довольна опять мной!

Опять слышу укор и ярость.

А ярость, знаешь ли, не злость!

Они – похожи. Только – малость.

Заканчиваются все на: «ость».

Злость – до мурашек прошибает.

Ярость – враз вышибет весь дух!

И с каждым словом – добивает…

И я жалею, что не дуб.

Что я не дерево с корою.

И не пустое – изнутри!

Чтобы плевать, что ты – со мною:

«хоть вырывай ты, хоть пили…».

Каркас – древесный? Из металла?

Да хоть какой-нибудь уже!

Чтобы пока же ты кричала -

не находилась на ноже.

Не шла по лезвию – босою.

Тупому, ржавому – в местах…

С отсутствием – и резав сколом…

Но шла, качаясь, на свой страх!

Что шаг с конца, что прямо – здесь же.

Вокруг меня – бездна лежит.

Не предоставят мне венец же…

Великомученик! «Борись…

Чтоб вознестись – нужно же падать.

И разбираться тыщу раз».

Такой тут нынче – распорядок.

Не убедит их мой рассказ!

Нужны побои и увечья.

Тогда – меня и вознесут!

Сейчас же – участь человечья…

«Звоночек слышишь? Тебя ждут».

Может, я этого хочу?

Новая часть «Форсажа» в жизни -

маршрутка входит в поворот.

И не сбавляет! Столько жизней…

на вираже открыло рот.

А я сижу – в единоличии.

На кресле. В месте – где одно.

И выражаю безразличие.

Какая разница? Несет…

Водителя! Несет на гонки.

Пусть. Разгоняйся – и лети.

На грани между ж/с – тонкой…

Куда способно привести?

Плевать, успеет ли на тормоз

нажать пред зеброй, остановкой?

Откидываюсь на спинку… Норм, а?

И не разбить ушами б стекла!

Музыка бьет по перепонкам.

И тело будто расслабляет…

Растягиваюсь кинопленкой.

Пластичной массой… Ну, кто знает!

Будто забросили в машину.

Ту – времени. И нас несет!

Тут – я тверда. А тут – я в глину.

Надеюсь, не в замес и… Все.

В кучу чего-то… Пусть – живого!

Но даже – думать не хочу.

Неважно: «будет / нет херово?».

Может, я этого хочу?

Покорился

Каравший город – намокает.

Вновь принимает толщу вод!

Что и потоком накрывает -

не добежавших до ворот…

Дверей подъездов! До кафешек.

Маршруток, траликов, такси…

И тех, кто так идет – без спешки…

Их – только дождь мог развести.

И развезти! Как рюмка водки.

Давно прошла по горлу, ну.

Огнем коснулась стенок глотки…

К желудку. После – к пузырю.

Гоняет сидоровых коз же -

кровь в капиллярах и до сердца!

И просит только: «новых доз же».

Завуалировав: «согреться».

А ты идешь – и намокаешь.

Подставив каплям – и лицо!

Ты возрождаясь – умираешь…

Плевать, что рядом есть крыльцо.

Навес есть. В принципе – и крыша!

Ты стоишь мокрый под дождем.

Кто-то напор усилил свыше…

Но тебе это – нипочем.

Ты каждой клеточкой кайфуешь.

Город не хочет так мириться…

Что счастье – в непогоде дуешь!

Тебе он тоже покорится…

А ведь мечтал тебя увидеть -

в слезах и на коленях. Да!

Но ты – другой в этом подвиде…

Каравший – покорился сам.

Клетки

Отстроим клетки мы для бога -

куда бы смог он снисходить!

Одноэтажно. Чуть убого…

Пожертвования чтоб носить.

На обустройство и постройку.

От тех – по образу его…

Подобию! Снесли настройку -

не к богослову разворот.

Бог – не один. И все мы – разны.

У каждого – он будет свой!

Но в дни религиозно-праздны -

мы обращаемся все: «мой».

И он приходит благодатью -

огнем же в «храме Иегова»!

Сгорает фениксом пред знатью…

Людом простым. Ночи покровом…

В клетке горит, не затухая.

Его разносят – по дворам…

Воскресшего благословляя -

мир и покой принести нам!

Он горит долго, возрождаясь.

И уносясь же в небеса…

Силой своей нас награждает!