17.20.730: Варежка

К такому ведь! Без обвинений.

Мы полюбовно разошлись.

И нет противоречий, мнений…

Мы – разные. Мы не сошлись.

Теперь же – с горечью, досадой

я вспоминаю тот момент…

Когда мы обменялись правдой,

одновременно сказав: «нет».

Я не стесняюсь! Я хотела -

знак вечности или кольцо…

Только сейчас – сказать посмела.

Когда другое уж лицо…

С фатой, букетом… В белом платье.

Лежит там, где лежала я…

Сидит по правую… Уезжайте!

Я ненавижу в ней – себя.

Ты все молчишь. Автоответчик?

На удержание, запись? Ты?..».

«Мой шаг был, знаешь, опрометчив…

Но нужен был в этапе: «мы»!».

Снежный феникс

Любила я число «тринадцать».

Настолько ж сильно – как и зиму!

И враз сорвали все оваций -

в один момент их разлюбила.

Возненавидела все это!

А ведь – единственный сезон…

В котором я была, как Герда.

И слышала упряжки звон.

Я была в сказке, как ребенок.

В снегу, снежинках… Прямо в шаре!

Лишь потрясти – и смех мой звонок…

Слышно и в этом сером гаме.

Я так любила эти хлопья -

смотреть снаружи и внутри…

Теперь – лишь слезы. Да и сопли.

«Как все, она добьет. Смотри!».

Сезона три – уже свалили.

Лежачего – как бы не бьют…

«Но с ними дружно ты забыла -

тут не по правилам живут!».

Забрали все, что только было.

Число, его… Да и сезон.

И возраст! Точно. Я забыла…

Что было «до» – теперь, как сон.

Хотя какой там… Я ж – без спячки.

Да, заяц. В зиму я – не сплю.

И нет, не приступы горячки…

Я медленно с ума схожу!

«Из двух зол – выберешь?». Навряд ли!

Что – за окном. И кто – во снах…

Я вырубаюсь на час, на три…

И до рассвета – на ногах.

Я не боюсь. Не отдаляюсь.

Я просто не могу смотреть…

Как с ними я легко прощаюсь!

Я больше не могу реветь.

Мне обезвоживание светит.

Переутомление – вне сна!

И я смотрю в снежинки эти…

Сквозь них – там смотрит и луна.

Мне больно. Я не насыщаюсь.

Так трудно, да? Сезон один!

Я будто – часто обращаюсь…

Что-то… Его б – мне отвести.

Для восполнения, подготовки.

К трем остальным… Так мало надо!

«Запустим так – без заготовки».

И вектор мой – не мною задан…

*

Я вижу пепел. И ногами

пинаю его. Он же – верит…

Смиренен! Нет измен с годами…

Так – умирает Снежный феникс.

Теща? Кровня!

Задумавшись созвучием слова.

К итогу одному пришла…

Что все дороги – ведут к «дому».

К «мами». Моей и… Все. Да-да!

Не зря так много прибауток.

И в каждой шутке – доля правды…

Она – станет болезнью, зудом!

Плевать, что сильный ты и храбрый.

Она сломает – зубочисткой,

не приложив и пальцев вовсе.

Хрустнет тобой – той же тростинкой.

Ты начинай, уже готовься!

Опустошит тебя, стрясет же -

мешочек, для собак, с костями.

И не развяжет: «так вознесся.

Руками – к небу. Дальше…». «Мами!».

До треска, хруста, на земле же,

встреча казалась лишь приятной.

Казалась – лишь тебе, не ей же!

Я знала – прожила с ней знатно.

И знаю, зай, на что способна…

Все, что с тобой, было на мне.

Живность-зверинец – тоже годно!

Относится лишь – мне, тебе…

Ты сам хотел знакомства. «Здрасте!».

Так – выглядит ее любовь…

Ты в шоке. Да, я понимаю.

Представил же ее, как моль…

Которая же – по покрову.

И зубы точит – лишь на шерсть.

Она застрянет, если к слову…

Ей нужно то, что под ней есть!

*

Задумавшись созвучием слова,

на это место – станет «теща».

Из двух зол… Да, не ту я: «домом».

Но: «мами». «Кровня!». Это – гордо.

Снилась

Надеюсь, я кому-то снилась…

Не с дебилизма – не спала!

Но с мозгом, кажется, простилась…

Мыслишки. Да. Таки дела…

Все разговоры, ситуации…

Я вновь участвую, блюду.

Энтузиазма нет! Но с грацией…

Иначе я себя веду.

«Не так сказала, да и сдела…

Быть же должно было – не так».

Лежа кровать собой измерив -

стою на ней, уж коли так!

В ногах. В руках. На голове же…

Заснуть мне все ж… не удается.

Все сети и программы все же -

отсмотрены! Куда неймется?

Плевать на сны и их картинки.

Мне хватит – полной темноты!

Сомкнуть бы эти две пластинки…

Но ведь ничем не налиты.

Распахнуты. Чуть-чуть – засветят.

Лайфхак в два ночи – фонари!

Нормальные – седьмыми бредят…

А я все в потолок. «Смотри…

Какой красивый он. В полосках.

От фар. Без них – теперь. Смотри…».

Сквозь потолок. Молю уж доски:

«давай. На голову! На «три»…».

Не жалко мне побелку, сил и…

Все ж вгроханных же в это все!

Может, тогда б глаза закрыла…

Навечно. Может. Но хоть то…

Хоть так! Конец моих мучений.

Случился б этот «happy end»…

Забыл бы мозг про приключения…

И уж свалил бы на обед.

Чтоб я смогла. Чтоб я заснула.

Проснулась – только лишь с утра…

Не поедая себя: «дура…

Нет, нужно было сказать: «да»!».

Воскресенье

Прошу простить! Но как формальность.

Все просят – вот и я прошу.

И воскресенье ж… Просто – данность.

Я попрошу… Но не прощу.

Или прощу… «Смогу испортить.

Помнишь, наверное, «Рождество»?».

Помню, конечно. Как не помнить?

Святого нет же ничего!

Все праздники – летят на буквы.

На три. Веселые. На Уфу!

Потом – в обидке. И при луке.

Лишь без таблички: «я реву».

Мы все – по образу, подобию…

Но только он – делал вино!

А ты, к большому всех прискорбию,

творишь коричнево… говно.

И каждое твое явление -

должно быть с огоньком. Не меньше!

И с фейерверком… Одолжение.

Которых нам бы, ну, поменьше.

Все праздники – как ты захочешь.

Но нет, не эгоистка ты.

Тут эгоистка – твоя дочерь…

В честь праздника – меня прости!

Помню

Я помню все. Каждое слово!