17 мгновений рейхсфюрера — попаданец в Гиммлера (огрызок)

Геббельс теперь был не связан простынями, а закован в наручники, они нашлись у шутц-полицаев. Министра тащили двое моих самых дюжих охранников, хотя Геббельс на ходу все еще пытался отплясывать какие-то канканы и сопротивляться.

Это была странная процессия, а еще страннее её делало то, что мой адъютант Гротманн тащил белую простыню на швабре в качестве мирного знамени. Было во всем этом что-то глубоко средневековое. Но с другой стороны, чего же еще ожидать от XX века? Он по уровню варварства ничем не лучше средневековья. ХХ век — это век тех же воинствующих феодалов и крестоносцев. Только вместо крестов — свастики, а вместо мечей — бомбы. Но жестокости тут не меньше, чем в каких-нибудь Темных веках. А то и больше, все же бомбой и пулеметом можно убить больше людей, чем мечом и арбалетом.

Мы пересекли площадь перед «Шарите», дальше на улицах уже стояли мятежники. Ну или не мятежники: на деле я видел только пару танков, а еще десяток грузовиков. Вся техника «наша», в смысле немецкая. И никаких опознавательных знаков мятежа на технике и солдатах нету — так что еще поди разберись, кто все эти люди.

Но кем бы они ни были, к больнице они не лезли. Ибо клиника все еще была защищена гитлеровскими зенитками и бронетехникой, не считая тысяч эсэсовцев и полицейских. Мятежники явно понимали, что тут будет жаркий бой с непредсказуемым итогом, потому и медлили.

Я указал на ближайший к нам мятежный танк, у него на броне было намалевано три четверки:

— Ну и что это такое? Чей это танк?

Ответил мне Вольф:

— Oberkommando des Heeres, рейхсфюрер. Это штабисты.

— Штабисты? Откуда у штабистов танк, зачем им танк?

— Это же второй Тигр. Опытный образец. Обкаткой новой техники занимается именно OKH.

Вольф напрягался все больше. Он, как и все мои остальные люди, чем дальше тем больше понимал, что Гиммлер поехал кукухой. Мои действия и слова явно казались всем присутствующим неадекватными.

Но мне-то что? Я не собирался действовать «адекватно» с точки зрения нацистов, потому что сам был не намерен становиться нацистом. А что касается отсутствия у меня знаний о мире — так это дело наживное. Я собирался не просто продержаться как можно дольше, изображая из себя Гиммлера, но и остановить войну и покончить с фашизмом любой ценой. А если погибну в процессе (а к этому все и идет) — значит, такая судьба. У нас в обществе многие дураки презрительно относятся к сантехникам, и я намеревался доказать этим дуракам, что и сантехник-попаданец чего-то да стоит. Пусть даже эти дураки из моего родного времени меня сейчас не видят.

Вольф тем временем окончательно перепугался:

— Рейхсфюрер, стоит ли вам лично ходить к мятежникам? Уверен, они хотят вашей смерти.

В его словах сквозил страх, причем явно за его собственную жизнь, а не за жизнь дорогого рейхсфюрера.

— С вами мне ничего не страшно, Вольф, — парировал я, — Я знаю, что в случае необходимости вы закроете меня от пули вашей грудью. Ваша верность для меня несомненна!

Вольф побелел, прямо как простыня, которую мой адъютант тащил на швабре. А мы тем временем подошли к «Тигру». Возле танка торчало отделение пехоты, крайне разнородное и странное. В основном совсем молодые парни, чуть ли не допризывники, мундиры почти у всех цвета фельдграу, но один почему-то в камуфляже, а двое вообще медики, судя по кадуцею и змее на погонах. А командует всем этим однорукий офицер.

Вольф уже явно был готов обделаться или сбежать, однако «мятежники» никакой враждебности мне не высказали, при моем появлении только вскинули вверх правые руки. И даже офицер-инвалид вскинул, благо, правая рука у него сохранилась. А еще офицер удивленно покосился на белое знамя в руках моего адъютанта, и на избитого Геббельса заодно. И даже непонятно, что из этого его шокировало больше.

— Ну и какого черта тут происходит? — поинтересовался я.

— Не могу знать, господин рейхсфюрер, — браво отрапортовал инвалид.

Ситуация становилась все более абсурдной. Но убивать или арестовывать меня явно никто не собирался — и то славно.

Из «Тигра» тем временем выбрался танкист, он спрыгнул с брони, вытянулся по стойке смирно.

— Что здесь происходит? — повторил я свой вопрос танкисту, — Ты кто такой?

— Фельдфебель Фишер, — доложил танкист, — Штаб Oberkommando der Wehrmacht, служба вооружения. У нас приказ взять под контроль больницу «Шарите», херр рейхсфюрер.

— И что же тебя останавливает от выполнения этой задачи?

Танкист растерялся, но только на секунду. Потом кивнул в сторону площади перед больницей:

— Но она же уже под контролем…

Ясно.