17 мгновений рейхсфюрера – попаданец в Гиммлера

— Гляньте лучше на вон ту дамочку, рейхсфюрер. Она не участница экспериментов доктора Гебхардта, но случай интересный. Она была проституткой в нашем борделе, забеременела и скрывала свою беременность. И каким-то образом пудрила нам мозги вплоть до восьмого месяца беременности. Однако она цыганка, а цыганам у нас в лагере размножаться запрещено… В результате наши доктора ей сделали принудительный аборт, аборт на восьмом месяце беременности! Этим занимались наши лагерные врачи, без участия вашего друга доктора Гебхардта, между прочим. А вообще цыган мы обычно стерилизуем. Я сейчас покажу вам новое оборудование для этого, рейхсфюрер. Мы его заказали как раз после того, как эта цыганка каким-то образом умудрилась избежать стерилизации во время поступления в наш лагерь…

Грянул оглушительный звук пистолетного выстрела, по лазарету разнесся запах гари, на миг заглушивший больничные ароматы и даже вонь гнойников.

Зурен взмахнул руками и рухнул на пол, по пути схватившись за пустую больничную койку и перевернув её. Я всадил этому подонку в голову еще две пули, и только тогда Зурен перестал дергаться. И заодно болтать.

Сопровождавшие меня эсэсовцы закричали, женщины-охранницы завизжали, кто-то громко выругался. А вот чего никто не сделал, так это не попытался мне помешать.

Мой лучший «друг» доктор Гебхардт застыл с открытым ртом. А когда пришел в себя через пару секунд, в ужасе выдохнул:

— Генрих! Ты убил человека! Как же так, без суда, без следствия, так же нельзя…

— Думаю, я достаточно наинспектировался, — заявил я, убирая пистолет обратно в кобуру.

Потом я повернулся к Гротманну:

— Я всё вспомнил, дружище. Сработал метод Юнга.

— Мои поздравления, рейхсфюрер, — деликатно ответил Гротманн.

Эсэсовцы вокруг все еще пребывали в крайнем смятении, доктор Гебхардт начал о чем-то громко ныть, но я его не слушал.

— Ну вот что. Кто там был заместителем покойного коменданта Зурена?

— Гауптштурмфюрер Рамдор, — эсэсовец лет сорока сам представился и сам храбро выступил вперед.

— Хорошо. Вы теперь комендант, Рамдор. И мои приказы вам следующие: концлагерь Равенсбрюк ликвидируется, все заключенные немедленно освобождаются — женщины, дети, мужчины, все. Вы выдадите каждому из них бумагу об освобождении, и о том, что Рейх не имеет к ним больше никаких претензий.

Вот теперь я наконец больше не молчал. Теперь молчали все остальные. Шок и полный ступор — вот как можно было описать реакцию эсэсовцев. Доктор Гебхардт схватился за голову, буквально, обеими руками.

— Мой приказ будет выполнен, Рамдор? — уточнил я.

— Ваш приказ будет выполнен, господин рейхсфюрер, — обреченно выдохнул Рамдор, — Но боюсь, что освобождение заключенных невозможно технически. Большинство из них слишком слабы, они даже уйти отсюда не смогут.

— Верно. Именно поэтому вы немедленно пришлете сюда им врачей, еду, одежду, лекарства, все необходимое, на несколько суток. Все по нормам снабжения ᛋᛋ, по тем же самым, по которым снабжаются раненые ᛋᛋ -манны в военных госпиталях. Представьте, что каждый из этих бывших заключенных — раненый штандартенфюрер. И если бывшие заключенные не могут или не желают уйти отсюда — пусть остаются здесь. Это больше не концлагерь. Это теперь просто бесхозные постройки, никак не оформленные. Так что жить тут может любой. Но ворота должны быть открыты, а все необходимое — доставлено сегодня же. Учтите все нюансы, Рамдор, учтите состояние этих бывших заключенных. Думаю, вам не нужно напоминать, что голодающим нужна специфическая пища, вы сами это всё знаете. И еще: в мужском лагере соберите всех военнопленных русских и раздайте им оружие, назовем это временным отрядом самообороны…

Доктор Гебхардт всплеснул руками:

— Но Генрих, они же нас перебьют!

— Вовсе нет, дружище Карл. Во-первых, кто вам сказал, что вы останетесь здесь? Я забираю большую часть охраны лагеря с собой в Берлин. Во-вторых, конкретно тебе это точно не грозит. Последний мой приказ: повесить на воротах лагеря доктора Гебхардта, а также всех, кто участвовал в опытах над людьми или стерилизации заключенных. Я вернусь сюда завтра же. Точное количество заключенных мне известно, к счастью, штурмбаннфюрер Зурен успел мне его сообщить перед смертью. Так что, если к завтрашнему дню хоть один бывший заключенный помрет — я буду крайне недоволен и отправлю ответственное лицо, то есть вас, Рамдор, туда же, на ворота. Если на воротах не будут через полчаса висеть указанные мною лица — точно также присоединитесь к ним. Фирштейн?

— Вынужден вас просить мотивировать такие приказы, — Рамдор скрипнул зубами, — И дать их мне в письменной форме. И еще я вынужден буду доложить фюреру…