1730 год. Август. Переэкзаменовка (СИ)

– А-а-а-а-и-и-и-и! – а это, дорогие товарищи, не сигнал пожарной тревоги. Это дева Аннушка что-то в своей сумке обнаружила. Тоже, видать, прибарахлилась в нашем мире и жестоко разочарована увиденным. Синтетика, однако… Ядреные реактивы её не пощадили, сочувствую, – Крыса-а-а!!! Откуда она взялась?!!

– Всем стоять! Руками не трогать! – дед, как ясновидец, командует из-за дверей, – Три шага назад!

– Я же сама, своими руками в магазине… У меня на глазах паковали… Только на кассу отходила…

– Девочка, – рычит за дверью старик, – Против нас не люди! У нас конфликт с державой, пускай даже второсортной. Профессионалы работали! – будто заметив движение, одергивает, – Не подходить, я сказал!

В раскрытой, видимо, только что купленной сумке, поверх пакетов с цветными девчачьими шмотками, лежит кверху лапками и скалит мертвые зубы крупный грызун. Кажется, пасюк, они называются. Бред! Аня замерла столбиком, мелко дрожа, прикусила кончики пальцев и тихонько всхлипывает. И не поймешь – от страха, от общих переживаний или жалко нажитого… Кто её знает? Может у них, как при "совке", хорошие вещи в дефиците. Не в смысле – добротные, а красивые и разнообразные. Мода, она и в Африке – мода… Вот и переживает девчонка. Черт побери – ладная фигурка! Загорелая… точеная, хоть и чуть перекачанная. Мышцы тугими бугорками перекатываются под гладкой кожей… С внешней стороны предплечья – черная татуировка. Ого! Знак качества… Как на бабкином холодильнике. Серп и молот, буквы СССР, а поверх его огибает надпись – "Сделано в России". Шутники! Живых людей, как вещи, маркируют… Только номера и не хватало. Или штрих-кода. А может и они тоже есть, в другом месте? Или группа крови и резус-фактор. Под мышкой, например. Хоть вроде и принято было у эсэсовцев, а штука практичная. При их активном-то образе жизни. Петька, в чем мать родила, срывает с крепления, на стойке у дверей, скатку салатного цвета. Встряхивает в воздухе, ныряет внутрь расправившегося комбинезона химической защиты. Он типа нашего русского резинового комплекта ОЗК, только на липучках. Быстрым привычным движением напяливает на физиономию респиратор, нахлобучивает поверх капюшон. Охлопывает на теле складки, проглаживает все стыки… Рукой в резиновой перчатке подхватывает сумку с покойницей, так, на вытянутой руке и несет к дверям… Возвращается, сгребает остальное барахло на поддон… и с грохотом отправляет его обратно в камеру. На повторную обработку, что ли? Я так точно без ничего останусь! С одной кредитной карточкой… "Затерянный в дикой Канаде", блин… Эй, куда они ломанулись? А мне в чем теперь ходить? Не май месяц!

Рядом слышен дробный стук зубов. Анка… Дрожь усиливается. Девчонку уже буквально трясет… Что мне с ней делать? Оглядываюсь. Нет ни деда, ни Петра. Пустое помещение, одни мы. Куда все подевались? Осторожно обнимаю чудо за худенькие плечи. Вот я клянусь, без всякой задней мысли – только успокоить. Крепче! Чуть прижать к себе… Рукам воли не давать! Анка выдыхает, чуть расслабляется. Самую малость. Зубной стук прекратился – видно, сжала челюсти. Её ладони ложатся на мои сверху. Бормочет под нос…

– Что ты сказала?

– Они хотят нас всех убить! Скоты! Блузку не прощу… Они тупо хотят нас всех убить… Вообще всех!

– С чего ты взяла? Мало ли, откуда она забежала… Этой дряни, у нас, по чердакам и помойкам…

– Сумка стояла в камере хранения. А до того – в магазине. Больше нигде. Понимаешь? Её подсадили! Гады… Пропал весь мой оперативный реквизит. Жалко… – Решительно сбрасывает мои ладони со своих плеч, но тут же сама берет меня за руку и тянет вперед, – Пошли!

– Куда?

– Одеваться! Ты же, почти как я, остался в трусах и босиком? Непорядок… Да не комплексуй!

Новое помещение довольно маленькое. Стеллажи до потолка, с герметичными ящиками. Всё-то у них, как посмотрю, герметичное… Барышня оборачивается и внимательно оглядывает мою тушку, с головы до ног. Словно измеряет взглядом… Чуть прикусывает нижнюю губу, в размышлении… Я, как могу, стараюсь не думать о чудной формы аккуратных грудках, о ямочках под ключицами, обо всем, что ниже пупка… Мои трусы хоть и эластичные, но не железные. Глаза… упорно глядят куда хотят! Вокруг бритого лобка надпись чернеет. Латиницей. Французский? Английский? Не девушка, а рекламная тумба! На правом предплечье, та же точно маркировка, как на левом, "знак качества". Зачем? Тут мой взгляд, озирающий телесные прелести, перехватывается и безжалостно давится… Выражением лица… Полным отсутствием приличного случаю смущения и устным ответом на не высказанный вопрос, о назначении обильной нательной росписи.

– Меченное добро сохраннее! – понимай, как хочешь, – Тебе с нашей символикой или просто в размер?

– Давай с вашей, – хе, пусть будет сувенир на память, раз такое дело, – Куртку пока не хочу. Только штаны и рубашку. С карманами, что бы было документы куда положить.

– Понятно. Сейчас! Или нет… подожди…