1730 год. Август. Переэкзаменовка (СИ)

– Годится? – после очередного перестука по экрану студенточка на экране осталась в белых теннисных туфлях. А выше – красный "металлик" в обтяжку. Шортики и тугой топик, открывающий плоский животик с трогательной горошиной пупка. – Что тут не так? – спрашивает, будто мои мысли читает и свои чувства с ними сравнивает, – Ага! – очередная серия щелчков. Цвет вещичек меняется, на серо-серебристый. – Так? – встает на цыпочки, – изображение обувается в прозрачные босоножки на высоченной шпильке. Почти что хрустальные туфельки. – А вот это, лучше? – серебряные шортики превращаются в захватывающе короткую мини юбку. – Чего молчишь? Я же знаю, что тебе нравится! И больше, чем совсем без ничего. Делать? – От похоти в зобу дыханье сперло… Играет со мной, как кошка с мышкой. Одурел, честно признаю… М-мать!

Изображение замерло. Барышня разглядывает его так и сяк, заставила повернуться спиной… М-м-м-м! На соблазнительных прелестях играют блики. Что её беспокоит? На мой вкус, получилась мечта любого здорового мужика… Добавила зеркальные очки… Но, нет предела совершенству. Поворачивается ко мне:

– В таком виде меня пустят с тобой в ваш ресторан?

– Да ясен пень, но…

– Молчи, – узкая ладошка закрывает мне рот, – Я сама должна догадаться, чего не хватает. Я знаю, но ещё не вспомнила… Ага! – тоном профессора Хиггинса из "Пигмалиона", – "Леди не может появиться в приличном обществе с голыми ногами!" Во-о-о!!! Какой размер и тип колготок рекомендуешь?

– Четвертый рост, не меньше сорока ден… – опять, ляпнул быстрее, чем успел подумать, кому говорю.

– Точно! Блестящие ты хотел? Получи! – фигура на экране приобретает завершающий штрих.

– Обалдеть!

– Отвернись! – шкаф глухо урчит, переваривая новый заказ. Хлоп! Хлоп! "Свеженапечатанные" белые спортивные туфли, с рубчатой, как у кроссовок подошвой, оказываются рядом со мною. – Пусть пока тут повисят! – свитер и розовые трусики накрывают правую руку поверх брючного костюма. Я ей вешалка?

– Можно посмотреть! – как механизм, на рефлексе, поворачиваюсь кругом. Раз-два! Ох… Топ-модель!

Никелированный коммуникатор, до того казавшийся слишком крупным для тонкой девичьей руки, удивительно гармонирует с "космическим прикидом". Зеркальный металлический отлив эластичной ткани, серебристые застежки-молнии, тонкий проводок наушника, от коммуникатора прихвачен к загорелой руке полосками материи того же серебряного цвета. И прозрачные босоножки на высоченных шпильках… Из-за них дизайнерская композиция смотрится агрессивно-вызывающей. Прямо сейчас – к шесту, в стриптиз-бар. Или, на столе танцевать… Рука, с коммуникатором, целится мне в лицо. Очки подняты. Но глаза закрыты… девчонка будто разглядывает не видимую никому картину. И результатами… очень довольна! Восхищена… Поднимает веки… Улыбается, делает рот бантиком, распахивает свои чертовы глазищи на невозможную величину… Облизывает губы… Не отводя нацеленного на меня коммуникатора большим пальцем правой руки оттягивает эластичную ткань топика… Отпускает, со звонким щелчком… Мама моя дорогая! Снова улыбается и, неожиданно прильнув всем телом, целует меня… в нос. У-ф-ф-ф! Всего жаром обдало… Снова отпрянула… На хорошеньком, да что там – ослепительном красивом личике, снова недовольная гримаска…

– Гады вы, мужики! Туго, душно и стоять неудобно… А ходить… – Разворачивается, делает несколько шагов, покачивается. Восстановив равновесие, сбрасывает с ног туфельки. – Я сейчас! Гляну, что там у них!

Побежала босиком. Как Золушка в сказке… Бросив принца наедине с мечтой фетишиста – прозрачной обувью. А и подберу! Нагибаюсь, протягиваю руку, зачем-то нюхаю пластиковую подошву, ещё хранящую тепло маленькой девичьей пятки. Примерно тридцать шестой размер… Как у моей… был… Радостный смех из-за дверей показывает, что никуда она не убежала. Дожидалась реакции. А теперь – да… Всё… Смех колокольчиком замер вдалеке… Хлопает металлом внешняя дверь бункера. Тишина. Внутри потреблятора что-то пощелкивает, словно остывают нагретые электрические спирали. Но запаха гари – нет. Вообще…