175 дней на счастье

– Ты бы все-таки ответила, – сказал Илья.

Леля промолчала и положила руки на чашку – чай уже остыл и пара не было.

– Отец наверняка звонит, чтобы в чем-нибудь меня снова упрекнуть. По-другому он со мной общаться не умеет.

– Зря ты.

– В смысле?

– На звонки близких надо всегда отвечать. В жизни всякое случается.

На Лелю накатило раздражение, какое всегда бывает, когда чувствуешь, что твой собеседник прав и, что бы ты ни сказал против, все будет выглядеть жалкой детской попыткой не согласиться.

– Ответь сам, если так переживаешь за моего отца.

Илья протянул руку к телефону.

– Как папу зовут?

– Андрей Петрович.

Илья поднес телефон к уху:

– Андрей Петрович, добрый вечер, меня зовут Илья Аверин, я Лелин одноклассник. Леля сейчас со мной, не переживайте, с ней ничего не случилось… – Илья замолчал, до Лели донесся голос отца, слова она не могла разобрать. – Да, она в порядке, не переживайте, – еще раз повторил Илья. – Нет, мы не в школе… А ей что-то передать? Да, хорошо. До свидания, – Илья положил телефон на стол. – Он сказал, что освободился пораньше и приехал за тобой в школу, а тебя нет, и на звонки ты не отвечаешь. Охранник сказал, что все давно разошлись. Потом он позвонил какой-то тете Тане, она сказала, что дома тебя тоже нет… Отец испугался. Говорит, время неспокойное. – Илья помолчал, а потом добавил: – На будущее, не бери меня на слабо́. Могу быть сколько угодно рассудительным, но конкретно в таких ситуациях почему-то готов согласиться на что угодно. Один раз даже чуть не попытался на спор перепрыгнуть овраг на разогнавшейся машине. Хорошо, друг остановил.

Леля кивала в ответ на слова Ильи, но сама думала только о том, что отец освободился пораньше и заехал за ней в школу – он никогда так не делал.

– Мне очень тяжело дался их развод. Представляешь, я впервые говорю это вслух, – сказала Леля. – Обычно я всегда говорила, что все в порядке. И так глубоко-глубоко затолкала свою обиду, что она, как злой кот, забившийся под кровать, теперь не дается, только кусается, если протянуть руки. Я до сих пор делаю вид, что все в порядке. Ничего, что я тебе две недели не звонила, была в путешествии? Ничего, мам, все в порядке. Ничего, что я вместо обещанного пикника поеду с коллегами на рыбалку? Конечно, пап, все окей, я самодостаточная. Вот родители и разленились, считают, что меня все устраивает.

Илья молча кивнул. Леля посмотрела в окно. Уже стемнело, и она не увидела ничего, кроме их отражения.

– Можно я тебя спрошу?

– О чем?

Леля помедлила.

– Где твой отец? На кухне только два стула. И позвонила тогда на набережной твоя мама тебе, а не ему. И вообще, ты его не упоминаешь почти.

Илья долго молчал. Леле стало неловко. Очевидно, вопрос был неуместным и слишком личным.

– Он умер полгода назад, – без эмоций сказал Илья. – Ехал в час пик на машине, на встречку вылетели какие-то парни, полиция сказала, что у того, кто был за рулем, стаж водительский совсем небольшой. Опыта, сказали, не хватило. Так что, знаешь, я предпочел бы, чтобы родители развелись, а не вот так… В общем, ты лучше правда скажи отцу, что думаешь и чувствуешь. Хуже, как я вижу, уже точно не будет. В конце концов, если он адекватный человек, он тебя услышит. Капризы – это тупик. И смерть – это тупик. А все остальное можно решить.

9

На следующее утро весь класс толпился около кабинета биологии. Звонок прозвенел несколько минут назад, а учителя не было.

Леля заправила прядь волос за ухо и дотронулась до плеча Ильи, стоявшего у дальнего окна. Он вскинул голову, и Леле показалось, что во взгляде его мелькнуло тепло, которое бывает, когда нам приятен тот, кто оказался перед нами.

– Как прошло? – спросил Илья.

Леля вспомнила, как пришла вчера домой. Свет горел только на кухне. Папа и тетя Таня пили чай. Тут же лежал и Филя. Увидев Лелю, тетя Таня сразу подскочила, чтобы положить ей еды. Отец только кивнул, но ничего не сказал, а Филя приоткрыл один подслеповатый глаз, чтобы убедиться, что никто посторонний не проник в дом, и заснул снова.

Леля села за стол напротив отца. Решимость, которую она обрела, покидая Илью, вдруг испарилась. Казалось, что сил на откровенный, честный разговор у нее не было совсем. Да и нужен ли этот разговор? Поймет ли ее отец? Или раскричится? Может, оставить все так, как есть. Или не оставлять, но перенести разговор. На потом, когда Леля обретет храбрость.

Тетя Таня поставила перед Лелей тарелку с горячим сырным супом и вернулась на свое место.

Леля никак не могла начать разговор. Речь уже придумалась и была готова сорваться с языка, но губы словно склеились, и все внутри давило, не давало чему-то важному прорваться наружу, как плотина сдерживает огромный напор воды.

– Папа, – сказала Леля быстро, чтобы не передумать.

Отец устало посмотрел на нее.

– Слушаю тебя.

Леля подумала, что очень хорошо, что на кухне горят маленькие светильники, при верхнем свете она не смогла бы продолжить.