175 дней на счастье

– Да ну, зачем? Я, поверьте, совсем не горю желанием…

– В самом деле, Илья, – попросил директор, – просто ради интереса, будь добр.

Илья поднял руки, будто сдаваясь, запрыгнул на сцену, встал напротив Лели на место Сережи и, откашлявшись, стал признаваться в любви Принцессе. Леля на долю секунду позволила себе забыть, что они играют роли.

Илья закончил. Директор задумчиво молчал. Митя наигрывал на пианино что-то лирическое.

– Может, им поменяться? – предложила Маша. – У Сережи лучше получится циничный министр-администратор. Я без обид.

– Ты всегда без обид, Маша, но почему-то на тебя всегда так и тянет обидеться, – отозвался Сережа без злости, а потом хлопнул Илью по плечу: – В общем, я не против. У министра-администратора и слов меньше. Сергей Никитич, можно?

– Если никто не против.

Никто не возмутился. Леля с интересом посмотрела на Илью, ожидая, что сейчас он обязательно скажет, что совсем не хочет играть главную роль и учить целую кучу реплик, но он молчал.

– Тогда хорошо, – продолжил директор, – Илья – Медведь, Леля – Принцесса! Теперь давайте прогоним другой эпизод. Илья, Леля, можете пока уйти со сцены.

Дома свет не горел. В коридоре у двери Леля увидела только спящего Филю. Куда все подевались? Леля уже и не помнила времени, когда тети Тани дома не было.

На кухне Леля нашла белый, аккуратно сложенный лист бумаги – тетя Таня все еще предпочитала записки, а не сообщения:

«Ушла в театр. Вернусь поздно. В холодильнике ужин, чай заварила свежий, как ты любишь!

Твой отец позвонил, сказал, что сегодня задержится».

Леля нахмурилась. Домой она шла, охваченная смутными надеждами на то, что папа сегодня приедет домой пораньше и они проведут вечер вместе, ведь она сказала ему так много важного вчера! А он… наверняка с этой… Леля опустила плечи и потерла ноющие виски – видимо, снова ей мучиться с мигренью.

Даже не заглянув в холодильник, Леля выпила обезболивающую таблетку и села рядом со спящим Филей. На полу было приятно тепло: папа провел подогрев недавно. Посидев в темноте и тишине несколько минут, Леля вдруг стала прислушиваться к дыханию Фили. Ей показалось странным, что он не поднял головы, когда она пришла. Она провела рукой по его макушке, потом еще раз и с облегчением увидела, что он приоткрыл один глаз. Не сумев справиться с чувствами облегчения и радости от того, что не сбылся ее большой страх потери Фили, Леля подтащила этого огромного сенбернара ближе к себе и обняла за шею.

Вдруг она подумала, что, если бы Филя умер, ей пришлось бы проживать это одной. Отца и матери снова не было бы рядом. Раздражение и обида, которые вчера погасил Илья, прорвались наружу.

– Они не сумели сохранить любовь друг друга, дружочек, – прошептала Леля в макушку Фили. – И они почему-то совершенно не хотят сохранить мою любовь к ним двоим.

Пес тяжело, по-старчески вздохнул.

Леля просидела с ним на полу около часа, не думая ни о чем, погружаясь только сильнее в свою тоску. За окнами уныло выла декабрьская метель. Обезболивающее подействовало, и головная боль отступила. Леля облегченно вздохнула: значит, она не выпадет из жизни на два дня из-за мигрени.

Темный дом давил своей пустотой. Леля вдруг решила кого-нибудь позвать к себе, только бы не быть одной. Сонечка еще болела. Звать Илью и так открыто проявлять симпатию Леля не могла отважиться. Надя! Да, она была в Сети. И Надя веселая, болтливая. Они прекрасно проведут вечер вместе, закажут пиццу, может, посмотрят фильм.

Леля написала и сразу же получила согласие. Надя приехала через пятнадцать минут.

– Так это твой дом?! – сказала она, когда Леля открыла ей калитку. – А мне всегда было интересно, чей это такой большой…

– Да, папа строил на будущее. Хотел много детей. Ты на такси?

– Да, такая холодрыга на улице! А намело, ужас! Я еще вот за пиццей заехала. У тебя нет братьев и сестер?

– Не-а! Проходи. Не бойся Филю, он большой, но добрый.

Надя с опаской оглядела огромного сенбернара, который подошел к ней и внимательно обнюхал.

Они прошли на кухню. Надя огляделась и с восхищением в глазах села за стол. Леля налила им чаю, села напротив Нади, и они принялись есть пиццу.

Видимо, Надя приехала из дома, потому что одета была не так модно, как обычно. Сейчас на ней были только длинный свитер-платье и теплые колготки. Волосы она убрала в низкий хвостик. На кухне горел только небольшой светильник. В окно бился ветер. Из коридора пришел Филя и улегся у Лелиных ног, приятно согревая стопы.

– Как у тебя с одноклассниками? – спросила Надя.

Леля думала соврать ей, но уют комнаты и искренний тон, каким был задан вопрос, настроили Лелю на доверительный разговор:

– С переменным успехом. Мне хочется верить, что все выравнивается и даже налаживается.

– Я не понимаю твое желание подружиться с этими бесперспективными людьми, но дело твое.

– Они неплохие. Есть очень классные ребята, с которыми мне хорошо.

– Ты любишь зиму? – спросила Надя, поняв, что нет смысла обсуждать то, в чем они никогда не придут к согласию.

– Не знаю. Я не выделяю какое-то одно время года. Терплю.