175 дней на счастье

У половины класса не было урока, потому что заболела Анна Романовна. Илья и Леля, помня, что им все равно сидеть в школе и ждать репетиции, выпросили на вахте у подозрительной тети Мани ключи от актового зала, чтобы прогнать еще раз сцены, которые получались у них хуже других. Но репетировали они лишь несколько минут, потом серьезный настрой сменился шутками и смехом. Ради забавы они схватили указки и стали фехтовать. И точно так же ради забавы Леля повторила реплику Принцессы:

– Три дня я гналась за вами, чтобы сказать, как вы мне безразличны.

– Небезразличен, это очевидно, – вдруг сказал он с улыбкой, но пронзительно серьезно.

Леля не смогла отшутиться:

– Очевидно…

Илья почти коснулся ее губ своими, когда они услышали:

– Нет, я не поняла! Вы для чего ключи взяли, чтобы чем заниматься?! А?! Вот скажу я все Сергею Никитичу, мало не покажется!

– Тетя Маня… – вздохнул Илья.

А вахтерша продолжала ругать современные нравы молодежи до тех пор, пока директор, чей кабинет находился прямо напротив зала, не выглянул, чтобы узнать, что случилось.

Закончился седьмой урок, и актовый зал наполнился десятиклассниками, пришедшими на репетицию. Директор похлопал, призывая всех успокоиться.

Леля стояла на сцене и произносила монолог Принцессы, когда в зал зашла приболевшая Маша с двумя коробками тортов. Ребята тут же окружили ее, вразнобой крича: «С днем рождения!» – и обнимая.

– Так, – пропыхтела Маша, – я выбралась из вороха одеял и лекарств и притащила сюда эти четыре килограмма сладостей, чтобы с гордо поднятой головой встретить свое старение. После репетиции только попробуйте уйти, каждого потом найду и буду ругаться! Сергей Никитич, – Маша похлопала ресничками, – вас тоже касается.

Директор кивнул и улыбнулся. Все потихоньку стали разбредаться на свои боевые позиции. Кто-то – рисовать декорации, кто-то – создавать музыкальное сопровождение, а кто-то – ждать своей очереди на прогон эпизодов из пьесы.

– Ну что, Леля, Илья, – сказал Сергей Никитич, – давайте посмотрим, насколько вы продвинулись в сцене ссоры. Надеюсь, нервы Марьи Николаевны, нашего вахтера, потрепались не зря.

Илья и Леля улыбнулись друг другу, затем Илья встал рядом с Лелей и передал ей указку. Теперь маленькая дуэль Принцессы и Медведя ассоциировалась у нее с «непоцелуем», заставляя краснеть против воли, поэтому, когда они закончили, директор похвалил их и позвал на сцену Машу и Федю, игравших волшебника и его жену.

Леля спрыгнула со сцены и оперлась на стену. Илья остановился рядом. Они оба смотрели на Машу и Федю, но не видели их, остро ощущая близость друг друга и тепло, исходящее от их ладоней, которые постоянно соприкасались – то ли случайно, то ли нет.

– «Так все идет славно, как у людей, и вдруг хлоп – гром, молния, чудеса, превращения, сказки, легенды там всякие… Бедняжка…» – Здесь Маша потянулась к Феде, чтобы поцеловать его, как и следует по сценарию, но сам Федя вдруг резко выставил перед собой ладонь, не давая Маше подойди ближе. – Ты чего?! – обиделась она. – Я, так и быть, тебя поцеловать собираюсь, придурок!

– Ты болеешь. Негигиенично…

В зале застыла тишина. Низкий звук расстроенного пианино, за которым неизменно сидел Митя, взметнулся к потолку.

Первым согнулся пополам от смеха пухленький Дима Косицын, а его картонная корона свалилась на пол. Затем затрясся от хохота и весь класс.

– Видимо, ходить нашему Феде, то есть волшебнику, нецелованным, – сказал Сергей Никитич улыбаясь.

Леля, смеясь, слышала рядом смех Ильи, и это делало ее счастливее. Ей вдруг показался этот момент очень интимным.

– Что ж, похоже, репетировать дальше бессмысленно, – сказал директор, наблюдая за развеселившимися десятиклассниками. – Предлагаю тогда предаться празднику и с чистой совестью устроить чаепитие с Машиными тортами. Пойдемте все в кабинет труда, там и чайник, и чашки есть…

Ребята дружно выходили из зала. Леля в нерешительности застыла. Илья, уже почти подошедший к выходу, обернулся и посмотрел на нее.

– Лель, идешь? – спросил он вроде бы у нее, но сам строго смотрел на всех оставшихся в зале.

Ребята молчали.

– Да, Лель, идешь? – сказала Сонечка вроде бы с вопросительной интонацией, но Леля чувствовала, что вопрос этот задан с намерением поддержать ее и защитить.

Все посмотрели на Машу. Она стояла к ним спиной, застегивая сумку.

– Ну почему бы и нет, – отозвалась наконец она, обернувшись, – торты большие, на всех хватит.

Маша и сама не могла бы точно объяснить, почему выбросила белый флаг. Вероятно, дело было в понимании, что от человека не всегда все зависит и, как бы ни хотелось улучшить положение, жизнь может складываться совсем иначе, как показали сокращение отца и неудачи Маши в поисках подработки. А раз так, раз иногда не складывается, как ни старайся, по каким-то совершенно непонятым причинам, значит, нет смысла винить Лелю и ее отца в бедах своей семьи. Может, Андрей Петрович и хотел бы, чтобы сокращений не было, но иногда обстоятельства сильнее.

А у Лели будто сняли с плеч рюкзак, набитый учебниками, – сразу наступило облегчение и даже счастье.