1759. Год завоевания Британией мирового господства

Такое повышение по службе, как предполагалось, стало наградой за уже совершенные великие подвиги. Но этой теории явно противоречило то, что Конфлан ничего еще не совершил.

Однако присвоение звания маршала, как полагали, должно было сделаться стимулом, повышающим боевой дух военно-морского флота, а также явным намеком Конфлану: от него ждут великих свершений.

Конфлан 26 августа получил формальные инструкции от Людовика XV, в которых ему сообщалось: он должен вывести свой флот из Бреста в открытое море, и по возможности быстрее.

Еще один комплект инструкций, о которых, вероятно, адмирал знал, в тот же день вручили Биго де Морогю. Ему приказывали приступить к командованию конвоем в составе шести кораблей, собранному в Морбиане. Они должны действовать в качестве эскорта для соединения вторжения под командованием д'Огюльона.

Между тем Шуазель продолжал свое несчастливое сотрудничество с принцем Чарльзом Эдуардом Стюартом и его представителями. Министр призвал 2 августа Мюррея из Элибэнка для полномасштабной экипировки якобитов и их «красавчика-принца», не забывая упомянуть о целом ряде неблагоразумных поступков, совершенных и отдельными сторонниками принца Стюарта, и самим принцем.

Некоторые из жалоб были бессмысленными тирадами по вопросам, которые в любом случае не подлежали контролю Мюррея. Например, голословно заявлялось о глупом и грубом поведении солдат ирландской бригады во французских портах. Шуазель объяснял: на проект вторжения уже потрачено двадцать четыре миллиона франков, что связано с непредвиденными трудностями в снабжении баржами и транспортными судами. В результате экспедиция отстает от графика.

Но министр сообщил Мюррею, что д'Огюльон вскоре покинет свой штаб в Бретани, и высказал предположение: принц Стюарт прибудет в Париж на совещание с командующим перед тем, как тот отплывет из Франции.

Нечего и говорить, что Чарльз Эдуард проигнорировал советы и продолжал оставаться в мрачном настроении в своих палатах. Единственное значительное действие, которое он совершил, заключалось в том, что принц написал письмо Бель-Илю, жалуясь на то, что ему ничего не известно о французских планах, а нетерпение «друзей в Англии» продолжает нарастать.

Как Франция, так и якобиты преувеличивали прочность своего положения. Версаль уже тайно решил не учитывать принца в своих планах вторжения, хотя у него и было большее влияние в Шотландии, чем полагали французские министры. В этом отношении принц пользовался мантрой «мои друзья в Англии», о существовании которых не имелось никаких документированных данных. Принц не предоставил их министрам своевременно.

После того как поступило известие о Лагуше, Макензи Дуглас, всегда оставаясь более внимательным читателем сообщений о ходе дел, чем Мюррей, сразу же увидел возможные последствия. Французы должны перейти в наступление, высадившись в Шотландии. Но они, без сомнения, откажутся от высадки на английском побережье.

Как всегда, Чарльз Эдуард продолжал настаивать на том, что он не интересуется никакими планами, которые не включают высадку французов в Англии. Когда это сообщение передали Шуазелю, то он незамедлительно понял: шотландская экспедиция не представляет совершенно никакого интереса. Поэтому министр просил Мюррея, понимая, что принц не желает отправляться в Шотландию, заставить своего хозяина выпустить манифест, призывающий к восстанию преданные кланы. Мюррей ответил, что не уполномочен делать подобные заявления. Ему необходимо проконсультироваться с Чарльзом Эдуардом.

Шуазель, устав от поведения Чарльза Эдуарда, которое можно назвать лишь отношением собаки на сене (он не поплывет в Шотландию, как в 1745 г., но не хочет, чтобы французы отправились туда без него), решил переиграть принца в его двойной игре.

7 сентября он написал принцу, сообщив: все предшествующие договоренности остаются без изменений (министр даже повторил старую избитую формулу «предусмотрено всё только для принца и вместе с ним, ничего без него»). Но спустя три дня д'Огюльон получил от Людовика XV формулировку истинного отношения Версаля к якобитам. Командующему жестко напоминали, что он не должен вообще вступать ни в какие соглашения с домом Стюартов. В дополнительном анонимном меморандуме содержалось объяснение: «У этого принца недостаточно уравновешенная голова, чтобы руководить столь важным мероприятием. Любой, кто будет действовать по советам принца, не сможет управлять им… В его окружении весьма сомнительные персоны обоего пола, которые, вполне вероятно, могут предать его в любой момент».