1812 год. Поход в Россию

Итак, император решил покинуть армию. Он приказал, однако, своей главной квартире остаться при ней — частью, вероятно, для того, чтобы его внезапному отъезду не придавалось слишком большого значения и чтобы этот отъезд не имел окончательного характера и не вызвал уныния в войсках, а частью еще и потому, что, не будучи в состоянии предугадать, какой оборот примут дела, он действительно хотел сохранить за собой возможность возвратиться к армии. Он предоставил генералу Пфулю на выбор: или остаться при главной квартире, или отправиться в Петербург. Генерал избрал первое, как то сделал бы в подобном случае каждый солдат; пока в этой главной квартире оставались лица одного с ним ранга, пребывание в ней не казалось ему чем-либо унижающим его достоинство. Однако генерал Барклай, для которого присутствие в его главной квартире всего этого обоза и всей этой толпы знатных офицеров было крайне неприятным, распорядился, чтобы императорская главная квартира всегда находилась на один переход впереди армии. Таким образом, она казалась включенной в категорию тяжелого обоза, что для офицеров, в ней находившихся, было крайне тягостно. Мало-помалу император вызывал одного за другим этих знатных генералов для выполнения особых поручений, и генерал Пфуль почувствовал наконец, что ему не пристало дольше оставаться в таком положении; он отбыл в Петербург.

В главной квартире генерала Барклая произошла перемена, коснувшаяся двух главных действующих лиц: начальника штаба и генерал-квартирмейстера. Генерал Лобанов получил под начальством великого князя Константина командование гвардией, которая составляла шестой корпус. На место генерала Лобанова был назначен генерал-лейтенант маркиз Паулуччи. Он отличился в войне против турок и персов. Это был человек беспокойного ума, отличавшийся необыкновенной говорливостью. Одному небу известно, каким образом из этих его качеств сделали вывод относительно его исключительной способности руководить крупными операциями и разрешать труднейшие вопросы войны. Обладая сумбурной головой, он отличался отнюдь не добродушным характером, а потому скоро стало ясно, что ни один человек не сможет с ним ужиться. Он оставался начальником штаба лишь несколько дней, а затем его отозвали в Петербург; впоследствии он был назначен губернатором Риги; в обороне этой важной крепости он сменил генерала Эссена. Уже в Полоцке вместо него начальником штаба армии был назначен генерал-лейтенант Ермолов, прежде служивший в артиллерии.

Это был человек сорока с небольшим лет, с характером честолюбивым, пылким и твердым, притом не лишенный ума и образования. Таким образом, он был, безусловно, лучше всех своих предшественников, так как от него, по крайней мере, можно было ожидать, что он заставит слушаться приказов по армии и сумеет придать известную энергию мероприятиям командования, что при мягкости и недостатке живости в характере главнокомандующего воспринималось как необходимое дополнение. Но так как ранее ему не приходилось много раздумывать над крупными операциями и мероприятиями, вызываемыми ходом войны, и так как он еще не выработал в себе отчетливой точки зрения, то теперь, когда ему надо было принимать решения и действовать, он почувствовал, насколько чуждо ему все это дело. Поэтому он ограничил свою деятельность общим управлением делами армии, предоставив своему генерал-квартирмейстеру область тактических и стратегических мероприятий.

Генерал-квартирмейстером, как мы уже указывали выше, первоначально был генерал Мухин, не понимавший ни одного слова на иностранных языках, а следовательно, никогда не читавший других книг, кроме написанных по-русски. Назначен он был на эту должность лишь потому, что он выделялся искусством съемки местности и черчения карт. В армиях, еще отсталых в отношении образования, эта специальность обычно почитается воплощением всей военной науки. Конечно, такой человек вскоре неизбежно должен был обнаружить свою несостоятельность; он был заменен полковником Толем.

Полковнику Толю было за тридцать лет. Он выделялся как самый образованный офицер в Генеральном штабе. Он был человек довольно способный и с сильной волей. Он уже много времени занимался стратегическими вопросами и постоянно следил за всеми новинками военной литературы, а теперь всецело был поглощен последней новинкой — идеями Жомини. Следовательно, в известной степени он был в курсе дела и хотя далеко еще не выработал в себе отчетливых представлений путем собственного размышления — ему недоставало творческого духа для того, чтобы составить крупный план, охватывающий и увязывающий кампанию в целом, у него во всяком случае хватало способностей и знаний для того, чтобы удовлетворить ближайшим потребностям текущего момента и воспрепятствовать применению чересчур непригодных дедовских методов ведения операций.