1812. Полководцы Отечественной войны

• 3-я армия генерала А. П. Тормасова (43 тысячи человек) располагалась в районе Луцка-Житомира, прикрывая Киевское направление.

С апреля 1812-го года сам император Александр находился при войсках, его ставка располагалась в Вильно, где он проводил блестящие парады войск.

На проходивших под началом императора заседаниях штаба горячо обсуждался план военного советника Александра генерала Фуля, странной личности, который ничего не знал о России, не понимал русского и ни с кем не общался, все кроме императора его просто ненавидели. План Фуля, бывшего генерал-квартирмейстера прусской армии, основывался на следующих соображениях:

1) Сблизиться с частями подкрепления.

2) Ослабить противника его же собственным продвижением вперёд.

3) Атаковать неприятеля с флангов и вести арьергардные бои, используя армию Багратиона.

4) Устроить укреплённый лагерь у Дриссы и оттуда противостоять продвижению противника.

Александр предполагал, что по плану генерала Пфуля армия Барклая-де-Толли должна была отойти к укреплённому лагерю у местечка Дрисса и сдерживать здесь неприятеля, план, фактически, подразумевал окружение русский армии.

Клаузевиц, немецкий военный теоретик и историк, отмечал, что если бы русские сами добровольно не покинули этой позиции, то они оказались бы атакованными с тыла, и безразлично, было бы их 90 000 или 120 000 человек, они были бы загнаны в полукруг окопов и принуждены к капитуляции.

Учебник Отечественной истории, изданный в Санкт-Петербурге 120 лет, назад так описывает события, предшествующие началу войны: перед вторжением в Россию Наполеон устроил в Дрездене съезд властителей Западной Европы. Тут приветствовали его – император австрийский, король прусский и германский князья. Наполеон выступил перед ними с речью: «Я иду на Москву, – говорил он, – и в одно или два сражения всё кончу. Император Александр на коленях будет просить у меня мира».

О чём мечтал Наполеон

Со времени первой встречи Александра I с Наполеоном их отношения изменились: Тильзитские нежности уже не возобновлялись в Эрфурте. Положение усугублялось разрушительными последствиями для России континентальной блокады, противоположными интересами императоров в Польше и Турции, их непримиримыми честолюбивыми устремлениями. Во многих случаях Наполеон обращался с Россией скорее как с вассалом, а не как с союзником и с уверенностью говорил о победе над ней.

В апреле 1812-го года Наполеон произнёс во дворце Тюильри в присутствии графа Луи де Нарбонна, французского дипломата и генерала, такие слова, что тот, придя домой, сразу же записал их. Император провозгласил себя наследником римских цезарей и всего древнего мира. Судьба направляла его против варваров; Фатум заставлял играть роль, принадлежавшую когда-то самым знаменитым цезарям; римский император вставал войной на вождя русских варваров, у него не было никаких сомнений в исходе борьбы; он упомянул также Александра Македонского и сказал о завоевании Индии. Через поверженную Россию он бросится в Азию и сумеет выполнить предназначенное судьбою…

Уже в конце июня в оккупированном Вильно Наполеон сказал посланнику царя Балашову: «Я не могу не одержать верх!.. Чего вы пытаетесь добиться этой войной? Потери ваших польских провинций? Если вы продолжите войну, вы её непременно проиграете… Царь станет причиной окончательного падения короля прусского…»

Вплоть до июля 1812-го года Наполеон исключал возможность длительной «русской кампании», будучи убеждённым, что «второй польской войны» хватит, чтобы вынудить царя заключить мир. Он даже сказал маршалу Бертье: «Через два месяца русские будут у моих ног!..»

Наполеон уверял Коленкура: «Одной победы будет достаточно, чтобы царь приполз ко мне, как в Тильзите. Крупные помещики против него восстанут; я освобожу крепостных…» – и некоторое время спустя говорил ему же: «Мой брат Александр испугался. Передвижения моих войск обратили русских в бегство…»

Здесь и далее по тексту будет часто встречаться имя Коленкура – посла Наполеона с 1807-го года при русском дворе. В течение всех лет своей петербургской миссии Коленкур утверждал в своих донесениях и в своих личных докладах Наполеону, что Александр не хочет воевать с Францией, что царь первый ни в коем случае не нападет на французов, но что если нападение последует со стороны Наполеона, то царь, опираясь на русский народ, окажет сильнейшее сопротивление.

Наполеон настолько верил в свою звезду, в армию, он одержал столько блестящих побед, что недооценил оказавшиеся практически непреодолимыми трудности похода в Россию (по материалам А. Валлоттона «Александр I»).