1812. Русская пехота в бою

Господа корпусные командиры особенное обратят внимание, дабы люди не занимались пустою стрельбою, и артиллерия, сколько возможно, щадила снаряды, ибо скорая, но безвредная, пальба с начала может только удивить неприятеля, но вскоре заставить потерять всякое уважение.

Особенных прикрытий, вблизи самых батарей расположенных, не иметь, но учреждать оные по мере приближения неприятеля, или явного его на батарею покушения; иначе вдруг неприятелю даются две цели, и батарея сама по себе и ее прикрытие.

Колоннам, идущим в атаку, бить в барабаны» [39, с. 107, 108].

Приказ П.И.Багратиона был более лаконичен и касался в основном организационно-бытовых вопросов. Но и здесь командующий обязал «резервы иметь сильные и сколько можно ближе к укреплениям как батарейным, так и полевым». Таким образом, взаимодействие пехоты и артиллерии в двух армиях было организовано совершенно по-разному, что, впрочем, могло объясняться относительной безопасностью позиций 1-й армии.

Обер-офицер и егерь армейского егерского полка. И. Каппи. 1815 г.

Нижние чины лейб-гвардии Преображенского и Семеновского полков. Реконструкция.

С утра 25-го августа возобновились работы на спешно строящихся укреплениях, в особенности на трех «флешах» или люнетах перед деревней Семеновское, известных позднее под названием «Багратионовы флеши». Выделенные для работ солдаты 2-й гренадерской дивизии возводили правое укрепление, 12-й дивизии — левое, 26-й дивизии — центральное; рабочие от 27-й дивизии вязали фашины. Пехотинцам помогали ополченцы. Главнокомандующий армиями приказал выплачивать рабочим по 10 копеек за день, но вряд ли это еще больше усилило трудовой энтузиазм солдат — и без того было понятно, что мощные укрепления могли спасти сотни жизней и, в частности, жизни самих строителей. К сожалению, работы так и не были окончены. Унтер-офицер Тихонов позже вспоминал: «Багратионовские шанцы сам видел. Так, дрянь, и шанцами стыдно назвать. В Тарутине сказывали, будто Шевардинский редут и Раевского шанцы такие же были: ров мелкий, в колено, амбразуры до земли, и лезть через них ловко, и каждого солдата внутри видно» [136, с. 118]. В то время, когда рабочие, обливаясь потом, вгрызались в тяжелую бородинскую землю, остальная армия также готовилась к предстоящему сражению. По линиям войск возили чудотворную икону Смоленской Божией Матери, перед которой солдаты и офицеры произносили самые искренние слова молитвы. «Необыкновенное оживление проявлялось как бы перед большим праздником во всех рядах войск. В пехоте чистили ружья, обновляли кремни…» — вспоминал А.С. Норов. Стрелок лейб-гвардии Семеновского полка Чернов, находясь по болезни при лазаретных каретах, узнав о близости боя, вернулся в роту и, несмотря на уговоры офицеров и солдат, со слезами просил «за милость позволения остаться в рядах». Выйдя невредимым из сражения, он умер от болезни через 2 дня [41, с. 42, 43]. В перелесках и оврагах весь день велась перестрелка, которая на левом фланге стала довольно ожесточенной. Офицер 50-го егерского полка писал: «На ночь мы опять пошли в стрелки и стояли смирно, а 25 числа утром сменены были 49-м егерским полком, но ненадолго. После весь полк был несколько раз в стрелках и много потерял, а 49-й еще и более нас: у них потеря была очень велика. Во всей армии 25-е число было тихо кроме нас. На левом фланге стрелков никто не замечал, а у нас в бригаде едва ли осталось по 30 человек в роте» [87, с. 191].

Передовые цепи егерских полков вечером 25-го августа были заменены стрелками пехоты и под утро, отдохнув, вновь заняли свои места. Полки вечером и к утру сварили каши, но солдаты нередко отказывались принимать винную порцию, ссылаясь на исключительность близкой битвы.

Наступившая ночь принесла тишину в русский лагерь, но принесла ли она успокоение?

Многие ли из десятков тысяч лежащих на земле людей спали в эти часы? Многие ли, одолеваемые тяжелыми предчувствиями, всю ночь гнали от себя дурные мысли или, наоборот, вспоминали лучшие моменты прожитой жизни? Кто знает? Но звезды, звезды бородинского неба, притягивали тысячи взглядов… Кто-то, подавляя подступавший страх, связывал свою судьбу с далекими огоньками, а кто-то, вверяя думы свои страницам дневника, в неверном свете потухающего костра наскоро дописывал фразы: «Сердца наши чисты. Солдаты надели чистые рубашки. Все тихо. Мы долго смотрим на небо, где горят светлые огни — звезды…»

БОРОДИНО

Холодное и ясное утро только занималось над Бородинским полем, когда дивизия генерала Дельзона двинулась на село Бородино, занятое тремя батальонами лейб-гвардии Егерского полка. Теперь уже вряд ли возможно точно узнать причины или замыслы, заставившие командование разместить в единственном пункте позиции на левом берегу реки Колочи