Учитывая исключительную роль «грозы двенадцатого года» в развитии русского национального сознания, достоинства и свободомыслия, В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский считали, что «подлинную историю России открывает собой лишь 1812 год; все, что было до того, — только предисловие»[1259]
.Очень сильно, хотя и неоднозначно, повлиял 1812 год на судьбы всей Европы. Победа России над европейским диктатором вызвала на континенте, особенно в странах, где проходили по пути от Москвы к Парижу русские войска, взрыв ликования. Жители Берлина в апреле 1813 г. встречали русских солдат возгласами: «Слава Богу, мы снова свободны!», на что казаки отвечали им: «Русс, прусс — братья!»[1260]
. Радовались русской победе, как своей собственной, давно истекавшая кровью в борьбе против Наполеона Испания[1261] и оплатившая золотом уже шесть антинаполеоновских коалиций Англия[1262]. Даже в США, воевавших тогда с Англией, говорили о победе России: «Она — словно знамя, вокруг которого могут сплотиться все, кто пронизан духом сопротивления»[1263].Действительно, как заметил Ф. Энгельс, поражение Наполеона в России «послужило сигналом к всеобщему восстанию против французского владычества на Западе»[1264]
.Воодушевленные русской победой, народы Европы, которые ранее трепетали перед Наполеоном, теперь перестали его бояться. Отныне, хотя он и одерживал время от времени победы над коалиционными армиями, его империя не только не усиливалась, а, напротив, неуклонно и необратимо слабела.
Правда, с другой стороны, нельзя забывать, что 6-я антинаполеоновская коалиция 1813–1815 гг. (как и пять предыдущих) ставила своей целью отнюдь не освобождение европейских народов, а возвращение их из-под наполеоновского диктата в рабство к собственным феодалам. Ее война против Наполеона оставалась «в то же время войной против революции, антиякобинской войной», а «победа над Наполеоном была победой европейских монархий над французской революцией, последней фазой которой являлась наполеоновская империя»[1265]
. Авторитетный в России министр и сенатор адм. Н.С. Мордвинов выразил настроение всей российской аристократии, поздравляя 8 мая 1814 г. павловского вельможу Н.О. Кутлубицкого «сНо, как бы то ни было, разгром Наполеона в России — это особый урок истории. Г.Р. Державин еще в 1807 г. предостерегающе напоминал:
Наполеон, проиграв войну 1812 г., тем самым, по словам одного из первых ее историков, Н.А. Окунева, «навсегда положил преграду всякому покушению Европы победить когда-либо русских на земле их»[1268]
. При этом уже современники понимали, что русский народ, придавленный крепостным ярмом, не мог выказать своей истинной силы. «Еще Россия не подымалась во весь исполинский рост свой, и горе ее неприятелям, если она когда-нибудь подымется!» — писал Денис Давыдов в 1836 г.Гитлер и его генералы в 1941–1945 гг., хотя и учитывали, что идут «по следам Наполеона», надеялись избежать его «ошибок». Но уже к зиме 1941 г. они «начали перечитывать мрачный отчет Коленкура о событиях 1812 г.», а после битвы под Москвой «с ужасом вспоминали об участи, постигшей Наполеона перед отступлением из Москвы»[1269]
. В наши дни судьбы Наполеона и Гитлера ставят на Западе рядом, если хотят прогнозировать возможное повторение их нашествий на Россию. 30 мая 1962 г. один из крупнейших военных авторитетов Запада, английский фельдмаршал Б. Монтгомери, заявил в палате лордов Великобритании: «Первое правило, начертанное на первой странице книги войны, гласит: «Не ходи на Москву!»[1270]. К чему ведет забвение этого правила, видно на примере и Наполеона, и Гитлера.1.
СПб., 1912.
2.
3.
4. Бородино: Документы, письма, воспоминания. М., 1962.
5. Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 года, собранные П.И. Щукиным. Т. 1–10. М., 1897–1908.
6.
7.
8.
9. Внешняя политика России XIX и начала XX века: Документы российского министерства иностранных дел. Серия первая (1801–1815 гг.). Т. 1–6. М., 1960–1967.
10.
11.