1812. Великий год России<br />(Новый взгляд на Отечественную войну 1812 года)

При этом русский главнокомандующий учитывал возможность и успеха, и неудачи в сражении. «При счастливом отпоре неприятельских сил, — писал он в диспозиции 5 сентября, — дам собственные повеления на преследование его… На случай неудачного дела… несколько дорог открыто, которые сообщены будут гг. главнокомандующим (Барклаю де Толли и Багратиону. — H.T.) и по коим армии должны будут отступать» (4. С. 83).

С утра 5 сентября, когда русская позиция слева еще не была оборудована, французы подступили к ней. Чтобы выиграть время для инженерных работ, Кутузов приказал задержать противника у д. Шевардино. Здесь к полудню 5-го еще не успели воздвигнуть пятиугольный редут с 12 орудиями, который вначале служил частью позиции русского левого фланга, а после того, как левый фланг был отодвинут назад, стал отдельной передовой позицией. Наполеон, как только он увидел перед собой (в 3-м часу дня 5 сентября) Шевардинский редут, приказал взять его — редут мешал французской армии развернуться. Три отборные дивизии из корпуса Даву и польская кавалерия Понятовского пошли на приступ[574].

Редут и подступы к нему защищали легендарная 27-я дивизия Д.П. Неверовского, ополченцы и несколько кавалерийских полков под общим командованием генерал-лейтенанта кн. Ан. И. Горчакова. Племянник А.В. Суворова, отличившийся в итальянском и швейцарском походах своего великого дяди, в 21 год уже генерал, Андрей Иванович Горчаков пережил здесь свой «звездный час». Он имел всего 18 тыс. бойцов. Наполеон бросил на редут 36 тыс. Однако весь день и вечер, почти до полуночи, защитники редута отражали бешеные атаки врага. Уже затемно на помощь Понятовскому пришли кирасиры Мюрата. Когда они под прикрытием темноты устремились в решительную атаку и уже слышен был топот тяжелых кавалерийских масс, Горчаков, у которого в резерве оставался один батальон, а кирасирская дивизия находилась в глубине позиции, пошел на хитрость. Он приказал резервному батальону «ударить поход и кричать «ура», не трогаясь с места», а тем временем «чтобы кирасиры неслись на рысях» к редуту (5. Т. 3. С. 7–8). Французы, услышав внезапное «ура» под бой барабанов, приостановились, потеряли темп, а русские кирасиры успели на всем скаку вступить в бой и отбить атаку.

Только в 11-м часу ночи дивизия Ж.-Д. Компана из корпуса Даву после ужасной резни в ночном мраке и пороховом дыму ворвалась на валы редута. «Мы вошли в редут, сам не знаю как, — вспоминал об этой атаке герой рассказа П. Мериме «Взятие редута». — Там мы дрались врукопашную среди такого густого дыма, что не видели противника»[575]. Лишь близко к полуночи Горчаков оставил редут, выиграв нужное время, и «кончился этот бой, настолько неравный, что французы понять не могли, как он мог так долго продолжаться» (32. Т. 7. С. 565).

Шевардинский бой стал своеобразным прологом Бородинской битвы, наподобие поединков богатырей перед битвами средневековья. Каждая сторона могла быть довольной итогами этого боя и в то же время оценить силу противника. С одной стороны, Кутузов успел дооборудовать свою позицию и определить наиболее вероятное направление главного удара французов — по левому крылу русских, но и ощутил, сколь мощным будет наполеоновский удар в генеральном сражении «Вчерась, — написал он жене 6 сентября, — на моем левом фланге было дело адское» (4. С. 87). С другой стороны, Наполеон, взяв Шевардинский редут, получил возможность развернуть свою армию перед фронтом противника и занять выгодный плацдарм для атаки русского левого фланга. При этом, однако, он увидел, какова перед генеральным сражением мощь обороны и возможного контрудара русских.

Весь следующий день — 6 сентября — обе стороны готовились к генеральной битве. Посмотрим, каковы были силы и боевые порядки сторон на Бородинском поле.

Сведения о численности армий под Бородином крайне разноречивы. Советские историки чаще всего насчитывают в русской армии к началу сражения 120 тыс. человек (включая сюда регулярные войска, казаков и ополченцев) и 640 орудий. Эти же цифры называли почти все русские дореволюционные и некоторые зарубежные авторы (Ф.-П. Сегюр, К. Клаузевиц, К. Грюнвальд). Но приводятся и другие данные: 126 тыс. (Л.Г. Бескровный), 127 800 (Е.В. Тарле), 130 тыс. (Л.П. Богданов), 132 тыс. (Д.П. Бутурлин), 133 тыс. (К. Даффи), 133 500 (Ж. Тири). Между тем столь авторитетные, совокупно еще не мобилизованные источники, как строевые рапорты, позволяют уточнить все эти подсчеты.

1-я армия по ведомости от 5 сентября насчитывала (без казаков и ополченцев) 75 541 человека (4. С. 75). По 2-й армии есть данные на 29 августа (Там же. С. 27): 34 925 человек (тоже без ополченцев и казаков). 31 августа 2-я армия получила 4976 человек пополнения (Там же. С. 32), а в арьергардных боях 1–4 сентября (от Гжатска до Шевардина) потеряла 140 солдат и офицеров (20. Ч. 2. С. 712–713). Таким образом, к 5 сентября в ней было 39 761 человек. Итого регулярных войск к началу Бородинской битвы[576] Кутузов имел 115 302 человека.