1812. Великий год России

В поисках выхода Наполеон делал почти все возможное, но допустил и промахи. В ночь на 16 ноября стремительной атакой дивизии Молодой гвардии под командованием генерала Ф. Роге он выбил отряд Ожаровского из Красного и расчистил себе путь по Смоленской дороге к м. Ляды (35. Т. 3. С. 61–62, 68; 44. Т. 2 С. 237–238)[1115]. Отправив туда Жюно и Понятовского, он сам с гвардией простоял весь день 16-го в Красном, поджидая отставшие корпуса. Уже за полночь в Красный пришел корпус Богарне. Наполеон и его отправил к Лядам. Выяснив, что русские не собираются вступать в генеральное сражение, он оставил в Красном маршала Э.-А. Мортье с Молодой гвардией ждать корпуса Даву и Нея, а Старую гвардию и конницу Мюрата повел вслед за Богарне в Ляды (19. С. 242–243).

Между тем Даву и Ней, не получившие от императора точных инструкций, плохо взаимодействовали друг с другом, что поставило первого из них под угрозу окружения, а второго — на край гибели. Собственно, и Богарне пробился к Красному дорогой ценой, потеряв почти всю артиллерию, обозы и 2 тыс. солдат (2. С. 545; 5. Т. 3. С. 119). Не меньший урон понес Даву. Ему, как и Богарне, Милорадович предлагал сдаться[1116]. Даву, по примеру Богарне, 17 ноября с боем прорвался к Красному, теряя обозы, пушки, отставшие части. Среди русских трофеев оказался и личный обоз Даву, а в нем — его маршальский жезл[1117]. Ней же со своим корпусом безнадежно отстал и был окружен русскими со всех сторон.

После Вязьмы Ней шел в арьергарде «Великой армии». В Смоленск он пришел последним и надолго задержался там, чтобы «запасти хлеб для своих солдат» (19. С. 247), ибо Наполеон, занятый обеспечением гвардии, не позаботился об его корпусе. Только в ночь на 17 ноября Ней выступил из Смоленска. Его корпус имел, по французским данным, 6 тыс. бойцов пехоты и 6 орудий, а из кавалерии — только взвод охраны (19. С. 253; 35. Т. 3. С. 107)[1118]. Он попытался было пробиться к Красному, но не смог. Русское кольцо вокруг него сжималось. Милорадович прислал к нему парламентера с предложением сдаться. Ней задержал присланного, чтобы тот не рассказал о бедственном положении корпуса. Тогда от Милорадовича прибыл второй парламентер — «потребовать своего предшественника и сделать маршалу то же предложение» (35. Т. 3. С. 110). Ней задержал и второго парламентера. Утром 18-го он повернул на север и, отбиваясь от русских, которые атаковали его и с тыла, и с флангов, устремился на прорыв к переправе через Днепр у м. Сырокоренье. Ценой невероятных усилий и тяжелейших потерь Ней сумел вырваться из русского кольца, перешел в ночь с 18 на 19 ноября Днепр по тонкому льду у Сырокоренья и привел к Наполеону в Оршу 800–900 человек — все, что осталось от его корпуса (3. Т. 3. С. 142; 32. Т. 7. С. 705)[1119].

Наполеон считал гибель своего «храбрейшего из храбрых» «почти неизбежной» (19. С. 249). «Я отдал бы 300 миллионов золота, которые хранятся у меня в погребах Тюильри, чтобы спасти его», — говорил он А. Коленкуру (Там же). Когда же Ней предстал перед ним живой и невредимый, император, обнимая маршала, признался ему: «Я больше не рассчитывал на вас» (35. Т. 3. С. 110).

За три дня боев под Красным, с 16 по 18 ноября, французы потеряли, по данным штаба Кутузова, 19,5 тыс. человек пленными, 209 орудий и 6 знамен (20. Ч. 2. С. 318). Д.П. Бутурлин без ссылки на источник называл такие цифры: 10 тыс. убитых и 26 тыс. пленных (6. Ч. 2. С. 124). М.И. Богданович — тоже 26 тыс. пленных, но 6 тыс. убитых (3. Т. 3. С. 143). В советской историографии Н.Ф. Гарнич оперировал цифрами Бутурлина[1120], а Л.Г. Бескровный и П.А. Жилин заимствовали подсчет убитых французов у Богдановича; число же пленных Л.Г. Бескровный указал «по Кутузову» (2. С. 548), а П.А. Жилин — «по Бутурлину» (16. С. 312). Больше всего потерь у французов насчитал в 1995 г. А.М. Рязанов: 10 тыс. убитыми и ранеными и 30 тыс. пленными[1121].

Русские потери под Красным, как говорят данные Военно-ученого архива, составляли всего 2 тыс. убитыми и ранеными (20. Ч. 2. С. 308).

Значение и даже масштабы боев под Красным оцениваются с 1812 г. и поныне различно. Дворянские историки Д.П. Бутурлин и А.И. Михайловский-Данилевский в трудах, написанных «по высочайшему повелению», ряд советских (Н.Ф. Гарнич, П.А. Жилин, И.И. Ростунов) и постсоветских (А.М. Рязанов, А.В. Шишов, Ю.Н. Гуляев, В.Т. Соглаев) представляют эти бои как генеральное сражение, блистательно выигранное русскими (8. Ч. 2. С. 124; 12. С. 342–343; 24. Т. 4. С. 217)[1122].