1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

Одну батарею казаки поставили в 200 м от моста Реколлет на канале таким образом, чтобы пушки могли обстреливать косоприцельным огнем одновременно и откосы канала и городские укрепления. Другую батарею поставили на возвышенности у Парижского моста[1219]. Таким образом, здесь должна была состояться артиллерийская дуэль с теми 4 пушками (по две на мост), что выставили французы.

К утру 15 февраля диспозиции у казаков и защитников города были закончены[1220].

В 2 часа дня 15 февраля русский парламентер появился на мосту Реколлет и предложил переговоры, но комендант, по версии Дюмениля, ответил, что у него был «приказ защищаться», а все решения принимает его командир генерал Монбрен, находящийся в Море-сюр-Луане[1221]. Парламентер удалился и, поскольку предложение сложить оружие гарнизон, как выразился Платов в рапорте от 26 мая, «с дерзостью» отклонил, полки спешились, и через полчаса начался артобстрел. Первые выстрелы были картечью, за ней последовали и ядра[1222].

Сначала пешие казаки выбили неприятеля из форштадта на левом берегу канала, в то время как казачья артиллерия удачно подавила огнем большую часть французских канониров. Защитники же города, засевшие по домам, за деревьями и прочими укрытиям по берегу канала, пытались своим огнем удержать казаков на расстоянии от него. Около 6 вечера наступили сумерки. На время перестрелка прекратилась. За три часа обстрела защитники Немура потеряли среди артиллеристов одного убитым и многих ранеными[1223], среди национальных гвардейцев был убит один лейтенант, а среди выпускников военной школы в Фонтенбло - шесть человек были тяжело ранены. Естественно, французы посчитали, что со стороны атакующих «потери были гораздо более значительные»[1224]. Грумоль отдал приказ прекратить огонь, но принять все необходимые меры, чтобы новая атака казаков не стала сюрпризом. Пока местный доктор со своим сыном медиком проводили ампутации, солдаты пытались починить разбитые русской артиллерией палисады на мостах и отремонтировать две поврежденные пушки.

Тем временем казаки применили военную хитрость. Как писал публицист и литератор П.Н. Краснов, «с наступлением сумерек Платов приказал разложить большие костры при обозах и лошадях и затем постепенно раскладывать огни все дальше и дальше от города так, как будто бы это подходят новые войска. Потом он призвал к себе полковых командиров и сказал им: «С Божьей помощью я решил в эту ночь взять город приступом. Мы русские и, следовательно, должны ожидать удачи. С именем Бога и Государя приступим к делу...»[1225] Другие же историки, вслед за рапортом Платова, туманно ссылаются на некие «известия», которые поступили атаману от «выходцев» из города относительно «ожиданного в городе сикурса»[1226]. Оценив эти известия, Платов и принял решение продолжить штурм, невзирая на темноту. В полках, продолжает Краснов, зачитали следующий приказ атамана: «С твердым упованием на Бога, с ревностным усердием к Государю и с пламенною любовью к Отечеству совершим в сию ночь приступ к городу Намуру. Со всех полков наряжаются по три, а с Атаманского полка пять сотен пеших казаков с дротиками. У кого есть патроны, тот должен быть с ружьем. Наблюдать тишину; а подступя к городу с трех назначенных мест, производить беспрерывный крик. У страха глаза большие; неприятелю сила наша неизвестна. Город кругом окован нашей цепью; никто не подаст вести врагу. Вспомните измаильский приступ: к стенам его казаки шли с открытой грудью. Вера и верность увенчались там успехом; и здесь, уповая на Бога, ожидаем несомненно славы и победы. Овладев городом, не чинить жителям никакого вреда, никакой обиды. Покажем врагам нашим, что мы побеждаем сопротивников верою, мужеством и великодушием...»[1227]

В изложении П.Н. Краснова это был ночной штурм. «Наступила темная ночь. Платов сидел на камне и, сидя, дремал. Ему донесли, что казаки готовы на штурм. Платов встал, перекрестился и сказал полковнику Шпербергу, назначенному командовать спешенными казаками: “С Божьей помощью ступайте, начинайте. Приближайтесь к городу скрытными путями, тихомолком, чтобы враг и шороху нашего не услышал. Уведомляйте меня обо всем. Подошедши к городу - пустите ракету. Дай Бог, чтобы неприятель сдался без кровопролития. Бог всем располагает; да будет по Его святой воле!” Казаки пошли на приступ. Подойдя к городу, они подняли страшный крик, и 2 орудия донской артиллерии начали стрельбу по городу, французы открыли огонь со стен. Донские пушки разбивали ворота. Первый приступ казаков на стены был отбит»[1228].