1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

В ряде случаев крестьяне действительно оказывали вооруженное сопротивление. Те же Дарденн с Жолибуа рассказывают о том, как французским пленным, подвергавшимся «плохому обращению со стороны конвойных», удалось бежать, а местные жители с оружием в руках взялись защищать беглецов от преследователей. Это происшествие вызвало сенсацию в Шомоне. Были посланы войска, чтобы наказать крестьян и вернуть пленных. Говорили, что восставшие деревни будут сожжены, а их мэры повешены[1587]. О том же сообщают и современные исследователи: администрации несколько раз пришлось подавлять крестьянские волнения; не считая разрозненных банд; на севере департамента действовал партизанский отряд, который время от времени нападал на представителей оккупантов[1588].

Администрация заботилась о том, чтобы состояние «общественного духа» было благоприятно новому режиму. С одной стороны, коммеморации, городские праздники, с другой - борьба с пропагандой в пользу Наполеона[1589] Заботой администрации была информационная обработка населения, Дарденн писал о нехватке информации (на это жаловались и многие другие мемуаристы, пережившие осаду и оккупацию в 1814 г.), об «информационной блокаде», о значении пропаганды. В начале января шомонцы возмущались молчанием наполеоновских властей, после оккупации города их не удовлетворяли официальные заявления администрации союзников.

Первой формой официальной информации, которую гражданское население Франции получило от союзников, стали прокламации. Кому-то (как, например, П. Беро из Бар-сюр-Оба) они показались «обнадеживающими», тем более что эффект от них усиливало недовольство «слишком долгим деспотизмом». В результате союзникам удалось расположить население в свою пользу: «Мы хотели их, мы приветствовали их как освободителей и друзей»[1590]. Кто-то (например, Дарденн), сопоставляя заверения суверенов в дружбе и поведение их солдат, отзывался о прокламациях исключительно негативно.

Другим источником информации были слухи. Так, 1 февраля от офицеров союзников жители Шомона узнали о сражении 29 января под Бриенном. Союзники с гордостью говорили, что Наполеон отброшен. С этого дня в город стало прибывать все больше войск, которые, пересекая город, кричали: «Париж! Париж!»[1591] 8 февраля прошел слух, что союзники заняли Труа. Прибыл русский полк арьергарда. Военные с гордостью подтвердили известие о взятии Труа, а местные роялисты постарались распространить новость как можно шире. С 13 февраля даже в церкви перестали молиться за императора, с 20 февраля стали молиться за короля... Правда, за какого именно, еще не говорили, хотя по рукам и ходила прокламация Людовика XVIII от 1 января. Эти манифестации готовили роялисты, а иностранные военные относились к идеям реставрации Бурбонов с юмором[1592].

В письме от 5 марта Дарденн указывает в этой связи на значение пропаганды союзников: в бюллетене союзников говорилось, что французы отброшены к Труа, но Труа тогда союзниками еще не был занят. В бюллетене говорилось, что в плен захвачены тысячи французов. Но через Шомон эти пленные не проходили (по крайней мере, не в таком количестве). Дарденн делает вывод, что в этих бюллетенях столько же лжи и выдумки, сколько и в бюллетенях Наполеона[1593].

Действительно, пропаганда активно использовалась обеими сторонами. С января по июнь 1814 г. союзники активно использовали в своих целях издательство в Лангре: для них здесь было отпечатано 55 600 экземпляров различных документов и газет. 46 % содержавшейся в них информации носило пропагандистский характер[1594].

До Шомона быстро дошли слухи и о неудачах союзников. Вечером 23 февраля известие, что Богемская армия начала отступление к Труа, достигла Шомона. Как уверял Дарденн (Стинакер, Жолибуа и др.), радость от этой новости была смешана со страхом: отступающая армия союзников вернется в город и, не исключено, захочет выместить свою злобу на гражданских. Утром администрация Шомона выпустила успокоительные прокламации, а вечером 25 февраля в свои прежние жилища в Шомоне вернулись Александр I и Франц II. Несколько погодя за ними прибыл и Фридрих- Вильгельм III.

С суверенами вернулись и войска: у Дарденна разместились русский офицер с двумя слугами и 4 казака: ладно бы первые трое, но невозможно себе представить прожорливость четырех последних - ничто не могло их насытить![1595]

Улицы и площади Шомона вновь покрылись бивуаками. Город во избежание конфликта между союзными солдатами разделился на две зоны: одна русская, одна австрийская (при расквартировании союзников в Лангре город был также поделен на зоны между русскими и австрийцами). Пруссаки же разместились в разных частях Шомона.