1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

Пока было светло, отряд не двигался с места. Темнело же рано, начиналась самая длинная ночь в году. С наступлением сумерек был отдан приказ площадь покинуть. Как писал мэр префекту, в тот же вечер в 5 часов отряд противника оставил город[439].

Многие жители, свидетельствовал Лебер, провожали кавалеристов союзников до городских ворот[440]. Выйдя из города, отряд Арнштейна остановился неподалеку, очевидно, присоединившись к остальной части отряда Шелла и ожидая доставки сюда провианта и фуража. Сюда же доставили и захваченные у французов повозки с порохом. Лебер продолжал: «Город был в течение нескольких часов в состоянии ступора, когда около 6 вечера услышали топот приближающейся кавалерии[441] <…>. За полчаса до вступления французских войск в Кольмар авангард врага, зная о приближении драгун, отступил, устроив ночной бивуак на базельской дороге»[442].

Вейль, а вслед за ним А. Шюке и В. Хейер, писали: «информированный о приближении французских эскадронов» Шелл решил покинуть город, оставив телеги с реквизированными припасами. Правда, эти историки полагали, что отступление из Кольмара произошло двумя часами позже: когда отряд Шелла в 8 вечера покидал город, а телеги с собранным «под личную ответственность мэра» фуражом уже двинулись к Базельским воротам, с противоположной северной стороны в Кольмар вошли французские драгуны[443].

Мэр докладывал Лавьёвилю, а Лебер вспоминал о том, что отряд Арнштейна с наступлением сумерек, строго говоря, покинул лишь степы города, но остановился недалеко от городских ворот. Часа через два отряд союзнической кавалерии вынужден был окончательно ретироваться: поступила информация о приближении авангарда французских драгун. Таким образом, так и не дождавшись реквизиций, отряд Шелла отступил от города в Сент-Круа-ан-Плен на соединение с отрядом Шайблера, оставив на дороге наблюдательный пост.

Официальные французские лица время освобождения Кольмара указывали между 8 и 9 вечера. Так поздно вечером того же числа писал исполняющий обязанности префекта Вальтерле бежавшему в Ла Путруа префекту Лавьёвилю. Так сам Лавьёвиль на утро указал в своем рапорте; так писал и 25 декабря Де Норманди генералу Касаню[444]. Сам Мийо рапортовал 24 декабря, что отряд в 60 (sic) кавалеристов противника вошел в Кольмар за час (sic) до прибытия туда авангарда V корпуса. Это письмо было опубликовано в Journal de l'Empire от 28 декабря[445]. 24 декабря Виктор сообщал в штаб-квартиру в Страсбург полученные им от генерала Мийо новости: «вчера» в 9 вечера, когда авангард Мийо входил в Кольмар, с другой стороны в город входил (sic)[446] противник. Это была партия во главе с полковником Шеллом: баварские шеволежеры, австрийские гусары и 20 донских казаков[447].

Официальные лица рапортовали о «разграблениях», в том числе и потенциальных, несовершенных (курсив мой. — А. Г.) лишь «из-за отсутствия времени». Де Норманди утверждал в письме Кассаню от 23 декабря 1813 г.: «Поведение врага расходится с его прокламациями. Они разграбили и разорили несчастную деревню Сент-Круа, <…> а в Кольмаре они не сделали ничего плохого только из-за отсутствия времени»[448].

Вошедшие в Кольмар французские эскадроны, возглавляемые генералом бароном Самюэлем Франсуа Леритье, являлись авангардом V кавалерийского корпуса. Это была 2-я «испанская» бригада под командованием Монтележье — 2-й, 6-й и 11-й драгунский полки, чьи офицеры выделялись пиренейским загаром[449]. В первых рядах этих драгун в Кольмар торопился уроженец этих мест генерал барон Франсуа-Сигизмунд-Фредерик Беркейм[450], известный своей отвагой еще с русской кампании, где отличился в сражениях при Полоцке и Березине[451].

Лебер, Шюке, Лефевр де Беэн единодушны: население Кольмара устроило драгунам теплый прием. В незашторенных окнах зажгли свечи и фонари, чтобы осветить улицы. Свет горел даже у бедняков, которые по такому случаю не хотели экономить. Солдат приглашали на ночлег, не требуя ордера на расквартирование. Для французов это было действительно необычайным проявлением радушия: брать на постой без ордера или квитанции означало отказаться от надежды на последующее возмещение расходов. «После дневных сцен с казаками присутствие французской кавалерии электризовало жителей», — писал Лебер. Гостям мужчины предлагали вино, а женщины — еду. Кульминацией восторга стало прибытие в 9 вечера в город самого Мийо. Офицеры были вынуждены сдерживать всеобщее ликование и возлияние, чтобы солдаты смогли на утро сражаться[452].