1855-16-08

- Ваше Высокоблагородие! Так, что на аршин уже заглубились, но тяжело очень, а люди и так уставшие. Да там вот, изволите видеть, не земля, сплошной камень. Ломами и кирками бьем по очереди, а все равно все руки отмотали. Помощь бы нам ...

- Нет, фельдфебель, сегодня не ждите. Передайте людям, завтра сутки отдыха. Никуда и не на что людей привлекать не будем. Отоспятся и отдохнут. Но сегодня, кровь из носу, чтобы окопы были готовы.

Фельдфебель, судя по его расхристанному виду, сам только что долбил камень ломом, обреченно вздохнул.

- Дайте людям возможность перекурить и передохнуть четверть часа, и за работу.

- Слушаюсь, Ваше Высокоблагородие!

- Пойдемте к редутам, Дмитрий Николаевич, показывайте дорогу, а то тут в темноте черт ногу сломит.

- Пожалуйте за мной, Андрей Васильевич. - Предупредительно сказал лейтенант, которому Ларионов после представления сразу сказал: 'Без чинов'. По дороге лейтенант продолжил рассказ о Нахимове:

- По званию он хозяин Севастополя, постоянно бывает на укреплениях, вникая во все подробности, если кто из генералов ссорится, достаточно одного его слова для прекращения этого. Но вот с воровством, ничего сделать не может-с. Ведь как мы мерзли зимой, а полушубков нам не привезли. Говорят, украли.

Ларионов знал эту историю. Давным-давно, еще в прошлой жизни ему довелось познакомиться с одним письмом. Письмо, кстати не подписанное, видимо принадлежало перу знающего и болевшего за дело человека. 'Деньги, выделенные на постройку зимних вещей разворовали, но часть полушубков все, же сшили. Но когда встал вопрос об их отправке в Севастополь, оказалось, что деньги на перевозку разворованы. Доставили полушубки только в июле, но они были такого скверного качества, что сваленные в одном из сараев Симферополя, начали разлагаться и издавать страшное зловоние. В то же время, подрядчики неслыханно обогатились ...'.

- Дмитрий Николаевич, а сейчас привезли полушубки?

- Нет, Андрей Васильевич. Не слышал об этом.

'Вот чем надо бы заняться капитану Степанову. А не вопросами разведки и контрразведки. Впрочем, он и железной дорогой заняться сможет, там ведь тоже подрядчики, и народовольцами надо заняться. Видимо будет очень востребованный человек. Прямо хоть в министры внутренних дел его надо ставить'. Вспомнив малоподвижное лицо бывшего ротмистра, Ларионов усмехнулся, представив как Леонид Михайлович, начинает допрашивать какого-нибудь ворюгу.

* * *

Командовавший, обоими редутами капитан-лейтенант Шестаков, только что, со своими матросами водрузил на станок ствол единорога весом в полтораста пудов, и сейчас вместе с артиллеристами в изнеможении сидел, прислонившись к валу укрепления.

Разглядев при свете коптилки незнакомое начальство, он встал, и набравшими упругость движениями решительно шагнул для доклада. Ларионов сказал ему просто:

- Спасибо господин капитан-лейтенант, я все вижу. Есть решение штаба крепости вывести Вас и Ваших людей, за исключением артиллеристов, на отдых.

- Я остаюсь, здесь мои матросы, я старший артиллерийский начальник в редутах, уйти не могу. - Уверенно ответил капитан-лейтенант, недоумевая, что за незнакомое начальство изволило появиться. Он мог ждать Нахимова, генерала Васильчикова который постоянно обходил укрепления, или начальника дистанции генерал Тимофеева, а тут, какой-то незнакомый, явно офицер, но в совершенно несуразной форме. Лейтенанта Брылкина, Шестаков знал, только поэтому и сдержался от грубого " А, Вы кто собственно такой, милостивый государь?". Ларионов, почувствовав неприязнь лейтенанта, сухо представился:

- Командир Сибирской бригады, полковник Ларионов. Слышали про такую?

- Так точно, господин полковник. - Ответил Шестаков, и подумал: - "Вот тебе и форма-невидимка!".

- Через час, подойдут мои люди и сменят пехоту. Из артиллеристов, мне потребуются три расчета на пять орудий. Они должны будут сделать по несколько выстрелов, и прекратить стрельбу.

- Почему? - непроизвольно вырвался вопрос у Шестакова.

- Дабы создать у неприятеля впечатление, что батареи редутов подавлены.

- А дальше? Простите, господин полковник! Что будет потом?

- Потом господин капитан-лейтенант, уже наша забота. Так что выделите мне артиллеристов, возьмите погибших и потрудитесь вернуться в Севастополь. Это приказ. Вот распоряжение Павла Степановича.

Растерявшийся от такого оборота, капитан-лейтенант, прочитав при свете переносной лампы поданное ему распоряжение Нахимова, стал командовать. А, Ларионов подумал, что моряк, будучи не на редуте, возможно завтра не погибнет, как было в прошлой или будущей истории.

* * *

Такое же приказание Ларионов отдал, вернувшись на люнет. Командовавшие там батальонный командир Муромского полка майор Беляев и лейтенант Торопов Моисей Сергеевич, командир батареи своего имени, тоже сначала противились, но увидев подпись Нахимова, вынуждены были подчиниться.

Как помнил Ларионов, майор должен был погибнуть. Раненого Торопова, моряки вынесли из боя, и он умер гораздо позже, своей смертью.

* * *