1855-16-08

- Ваши превосходительства! То, что вызывает в вас такую активную неприязнь, для нас уже перешло во вполне приемлемую обыденность. Первоначально, когда началась война, с которой мы сюда попали, тоже было столь рыцарственное отношение к пленным, что зачастую приводило к совершенно не нужным потерям наших войск. Я прошу вас руководствоваться в своих оценках простым правилом: все, что полезно для сбережения жизни наших людей, должно быть использовано без сантиментов. В конце концов, не мы находимся под Марселем или Портсмутом, а интервенты под Севастополем.

После слов Нахимова о том, что он полностью согласен с полковником атмосфера немного разрядилась, собрание перешло к обсуждению диспозиции на завтра. В самом конце затянувшийся на четыре часа совет Нахимов закончил словами:

- Письменный приказ на завтрашний бой, каждый из вас получит через час. Помните господа, и у стен есть уши. А потому меньше разговоров. Полковника Ларионова, прошу задержаться.

Полные впечатлений от бурного военного совета генералы стали расходится, кто к себе на квартиру, кто на бастионы.

Обсудив еще раз накоротке с Ларионовым завтрашние действия, подписав распоряжения начальникам редутов и люнета, Нахимов сказал полковнику:

- С Богом!

Глава 10. На линии.

Ночь упала на истерзанную землю внезапно и сразу. Как это бывает только на юге, небо неуловимо из темно-синего, сразу стало черным. На черном бархате высыпали крупные, яркие звезды. Звездам не было дела до людских переживаний и трагедий, они сияли равнодушной холодной красотой.

Обстрел со стороны союзников с наступлением ночи заметно стих, но совсем не прекратился. Как выразился многоопытный фельдфебель Аким Иваныч, воевавший с четырнадцатого года, 'беспокоящий огонь - и убить не убьют и спать не дадут'. Роту саперов, предназначенную для рытья окопов, вел к месту работ младший ротный офицер, прапорщик Иволгин. Ускоренный курс инженерного училища, восемь месяцев, вместо пехотных трехмесячных школ прапорщиков, все равно не давал ему уверенности в себе. Иволгин очень волновался.

В ночи раздавались звуки шагов, позвякивание инструментов и тяжелое дыхание уставших людей. После перехода, все рассчитывали на отдых, но вместо ночи в палатках на бивуаке, роту погнали на тяжелую ночную работу. Стрелки тринадцатой роты, которые должны были занять окопы, придут под утро, на готовенькое. Несмотря на объяснение, что тем придется сидеть в окопах безвылазно весь следующий день, саперы, привыкшие только руководить 'крупой' были недовольны.

Ломая спички от волнения, прапорщик изучал в укромном месте план работ. Подозвав взводных унтер-офицеров, выслушав их, он отдал приказ и людей, наскоро разметив позиции, развели на работу.

* * *

- Черт бы взял эту землю, после травы сплошная глина. Как камень.

- Бога не гневи! Вон во втором взводе, под глиной самый настоящий камень и есть.

- Не дай Бог, все руки собьем...

- Никита Федорыч, расскажи про войну ...

Буквально вгрызаясь в землю лопатами и кирками, саперы вели свои солдатские разговоры. Со стороны третьего взвода послышался смех. Там ефрейтор Куприянов, передав лом другому саперу, рассказывал как полковник Ларионов, влупил их ротному.

- А ты почем знашь? Нешто под столом там подслухивал?

- То-то и знаю, 'солдатский телеграф' донес, деревня!

- Не из деревни, из села мы. А ты, городской штоль?

- То-то, и городской.

- Прекратить разговоры! Я тебя Куприянов под винтовку, на редут под обстрел поставлю, ежели еще языком своим балаболить будешь!

- Молчу Аким Иваныч! Молчу!

- Кончай разговоры! Работайте! К утру готово должно быть!

- Аким Иваныч! Покурить бы! Смерть охота!

- Прапорщик не дозволяет.

- Так он у люнета счас! Мы по быстрому...

- Ладно, только шинелью накройтесь. Не дай Бог увидит!

* * *

На редутах и люнете, севастопольские солдаты и матросы, тоже занимались земляными работами. С наступлением темноты, вынесли раненых. Обратной дорогой притащили орудийные станки взамен разбитых. Сейчас с хрипом поднимали на них орудийные стволы. Работами руководили начальники укреплений.

Примерно через три часа, после начала работ саперами, на люнете появились полковник Ларионов, капитан Коростылев и провожавший их лейтенант 4-го флотского экипажа Брылкин.

Бросившийся к начальству с докладом Иволгин, зацепился за камни, упал больно ушиб локоть.

- Экий Вы неловкий, прапорщик.- Сказал ему ротный командир: - осторожнее в темноте надо. Ну что у Вас?

- Господин капитан, грунт тяжелый, в наставлении ...

- Я знаю, что написано в наставлении. Господин полковник, позвольте все самому осмотреть?

- Да, конечно, Аркадий Олегович, мы пока с Дмитрием Николаевичем пойдем к редутам, потом вернемся.

- Господин полковник, Вы по балке осторожнее, там неудобно все ...

- Спасибо прапорщик. Идемте Дмитрий Николаевич.

Брылкин, как знающий местность, шел, впереди предупреждая Ларионова о препятствиях.

Через пятнадцать минут фельдфебель саперной роты уже докладывал Ларионову о ходе работ.