1894. Часть 4

— Для чего у тебя такой «слишком молодой и неопытный» помощник? Пусть он сыграет с британцами в гольф, выпьет вина, займется амурами со стенографисткой. Сделай «утечку» для Китченера: «Моя баронесса — твой агент, она слышала, будто я обещал Дигне самые современные торпеды, вместо его дурацких мин из бочек с порохом со спуском от револьверов. Но это только если Китченер срывает подписание обоих договоров. Мне в этом случае терять нечего, и я пускаюсь во все тяжкие.»

— Китченер упрямый баран! Торпеды? Плевал он на торпеды, — зло сорвался Стивенс, — а тебе нужно вести себя очень, очень осторожно. Любую свою проблему британцы запишут на твой счет. Найдут «свидетелей», «доказательства». Твоя поддержка султана Занзибара сильно подорвала твой авторитет.

— Если Судан получит торпеды, то форин-офис заявит, будто на Ниле потоплен мой катер? А показать не могут, так как он на дне. Кто им поверит?

— Госдеп. Британцы потребуют от США ввести санкции, — закивал головой Стивенс. Затем с сомнением покачал головой, — любой корабль… это десятки жертв…

— … спасут тысячи, — закончил Гусев, — офицеры и матросы люди военные. Умирать — их долг. Извини, Джон, мне следует поторопиться на телеграф. Бузову пора играть на понижение.

Стивенс медленно спускался по лестнице с монументального крыльца, механически пересчитывая все двадцать пять его ступенек. В конце он обернулся, чтобы посмотреть на треугольный фронтон со скульптурным изображением Правосудия на тимпане, рядом с которым расположились Сила, Преступление, Благоразумие и Невиновность.

— Мистер Стивенс, как же так? Он так легко решает уничтожить британский корабль? Просто так? — потеряно, даже с надрывом, спросил Кеннеди.

— «Полковник Мартэн» военный человек и знает только военные решения. По сути, он такой же тупоголовый солдафон, как и Китченер. Если мы не сможем решить проблему дипломатическим путем, то генералы будут швырять в пекло войны десятки тысяч солдат. А ты тут страдаешь из-за полусотни матросов, — успокоил своего помощника Стивенс, — британцы привыкли исчислять свои потери десятками убитых. «Полковник Мартэн» повел счет на тысячи!

— Как же так? Он — интеллектуал. Во всяком случае, для военного, — заметил Генри.

— Это не меняет его сути. Он, как и Китченер, готов уничтожить десятки тысяч солдат и офицеров. Разница лишь в том, что армия Китченера сама несет огромные потери, а «полковник Мартэн» умеет обходиться малой кровью. А по сути, они оба монстры, руки которых по локоть в крови. Ты слышал его слова: «Офицеры и матросы люди военные. Умирать — их долг.» Запомни это!

Кеннеди попрощался и ушел с растерянным лицом. Незаметный Генри спросил:

— Госдеп хочет, чтобы «бульдог» Гусев вцепился в горло «британскому льву». По-моему, уничтожение канонерок на Ниле вряд ли убедит Китченера, но поможет Судану. Пока британцы пригонят новые канонерки, Дигна может захватить Каир, и тогда уже не согласится отодвинуть границу к Асуану.

— Если вообще продолжит переговоры, — хмуро процедил Стивенс.

— Нужно предупредить госсекретаря.

— Возможно, его это совсем не удивит.

— Гусев упомянул баронессу. Женщины часто страдают излишним гуманизмом. Если намекнуть баронессе, что канонерку торпеда разорвет пополам, при этом погибнет сотня офицеров и матросов, то она убедит Гусева не продавать торпеды?

— Попробовать можно, — усмехнулся Стивенс, — Я поехал в гости к Гусеву. Пока его нет дома.

* * *

Баронесса откровенно обрадовалась визиту американца. Алиса постоянно улыбалась ему, и посторонний человек мог бы подумать о кокетстве, но Стивенс понимал, что это совсем не так.

* * *

Гусев разорился на кругленькую сумму, посылая телеграммы для агентов Бузова и Клячкина. Первому — открыто предлагая играть на понижение акций британских компаний, второму — теми же словами он отдавал команду на подрыв мостов. На вилле Володя узнал о визите американского «друга».

— Джон так торопился, — удивленно рассказывала Алиса.

«Странный визит», — подумал Гусев.

— Вы уже обращаетесь к друг другу по имени? Так сблизились? — скептически улыбнулся Володя. В английском такое обращение соответствовало фамильярному «ты».

— Мистер Стивенс произвел на меня очень, очень положительное впечатление. Ему так ненавистны эти ваши с Дигной убийства, — баронесса не восприняла всерьез намеки Гусева на ревность.

— Неужели? Мне всегда казалось, что дипломаты спокойно относятся к армейским и флотским потерям, им лично не приходится умирать. А офицеры и матросы — это не больше, чем расходный материал, смазка для движения в переговорах, — продолжал дискредитировать Стивенса Володя.

— Нет. Он очень горевал, — не сдавалась Алиса.

— Лил крокодильи слезы? — ехидно вытер несуществующую слезу Гусев.

— Он считал, что необходимо найти другое решение. Намекал, что за продажу торпед тебя вымажут грязью с ног до головы, — грустно улыбнулась француженка, — британцы убедят всех, что ты лично стрелял торпедами в их канонерки.

— Во-первых, я — «одноглазый и хромой». Им никто не поверит.