19-я жена

— Все, что он делает, — это рисует, как она сидит у меня в саду на ограде.

— Сестра, поверь мне. Этот мальчик слаб душою.

Вмешательство Бригама было столь необычным и говорил он таким настойчивым тоном, что мама поверила: мнение Пророка основано на чем-то ему хорошо известном. Когда она передала мне их разговор, я была так же озадачена, но я знала: Бригам может быть всяким, но никак не лжецом.

На следующий день в кондитерской Годдарда на Мейн-стрит я встретилась со своими подружками. Хотя мы с Кэтрин и Люсиндой встречались за пирожными и беседой всего три дня назад, за этот промежуток произошло довольно много такого, о чем стоило поговорить, — важные подробности нашей жизни могли бы заполнить несколько часов. Мои новости, разумеется, касались Пророка.

— А мне всегда нравился Финли, — сказала Кэтрин, моя талантливая подружка, отличавшаяся большим мастерством в парикмахерском искусстве. Ее интерес к волосам начинался с ее собственных золотисто-рыжих локонов, которые она вечно разглаживала, заплетала, расплетала и всячески играла с ними. — С чего это Бригам вдруг захотел тебя от него защитить?

— Это совершенно ясно, — ответила Люсинда, — он завидует.

— Завидует? — удивилась Кэтрин. — Энн Луизе?

— Не будь такой тупой. Он завидует Финли.

Люсинда была девушка сообразительная, с прекрасной памятью. Она помнила все воскресные наряды, которые я надевала с двенадцати лет.

— Зачем бы Пророку завидовать Финли Фри? Он что, тоже рисовать хочет?

— Кэтрин, ты знаешь — я тебя обожаю, но иногда меня мучит вопрос: что происходит в этой твоей головке? Энн Элиза, объясни ты ей! — Люсинда повернулась ко мне и выбросила в мою сторону ладонь жестом, говорившим: «Скажи же ей!»

— Единственное, что мне приходит в голову, — это то, что он каким-то образом узнал, что Церемония Облачения оставила у меня довольно много вопросов.

— Ну, дамы, когда же вы раскроете глаза? — Люсинда глядела то на меня, то на Кэтрин, то снова на меня. Ее сероватые глаза серебристо отблескивали, словно зеркало, и я даже видела в них что-то вроде своего отражения. — Он просто не хочет, чтобы какой-то мальчишка болтался вокруг твоего двора.

— Почему не хочет?

— Ну, по-честному, я что — обязана тут одна за всех за вас думать? Он сам хочет на тебе жениться.

— На мне жениться?

— Боюсь, что да.

Последовала продолжительная трескотня девичьих рассуждений — о том, как Бригам сделает мне предложение, какой по номеру женой я стану и поселит ли он меня в отдельном, моем личном доме, как он поступает со своими любимыми женами, или вместе с другими, в Львином Доме.

— Но это же глупо! Если бы он захотел спросить меня… чего он, конечно, не сделает… но если бы захотел, я бы сказала ему большое спасибо, но нет. Я намерена выйти замуж за человека, у которого будет только одна жена.

— Желаю удачи, — ответствовала Люсинда.

Кэтрин оказалась столь же доброжелательной:

— Никто не говорит «нет» Бригаму Янгу.

Всего через несколько дней после этого разговора, когда я шла домой во второй половине дня, вдруг, откуда ни возьмись, на дороге появился экипаж Президента и остановился рядом со мной. Я была так поражена появлением Президентского экипажа, что не сразу узнала Бригама, сидевшего на кучерском месте.

— Вот так прогулочка для тебя, Сестра! — сказал он. — Не могу ли я подвезти тебя домой?

Это было совершенно необычайное явление, чтобы Президент сам правил своим экипажем, так как обычно его возил по городу всеми почитаемый кучер Айзек, бывший слуга Джозефа Смита. Мне очень хотелось бы сообщить вам, что я отклонила это предложение и пошла своей дорогой, но я приняла протянутую мне руку и уселась рядом с ним на кожаном сиденье.

Тронувшись в путь, Бригам заговорил:

— Как я понимаю, ты ходишь по городу, рассказывая людям, что никогда не выйдешь за меня замуж. Я уверен, ты просто не понимаешь, какую боль ты мне этим наносишь.

Если моего Читателя удивит, что столь занятой человек, как Бригам, мог иметь время или склонность собирать сведения о женских сплетнях, значит, я недостаточно умело отобразила тот абсолютный контроль, с каким он управлял Территорией Юта. Он использовал целую сеть соглядатаев, бродивших всюду, где собирались люди, подслушивая их разговоры и вылавливая еретические или отступнические мнения. Несомненно, кто-то присутствовал и в кондитерской Годдарда, а потом доставил срочное донесение в Дом-Улей.

— Скажи мне — это правда?

В большинстве сказок в этом случае герою представилась бы возможность действовать героически. Однако я не была готова храбро противостоять Бригаму Янгу.

— Это неправда, — солгала я.

— Энн Элиза? Ты краснеешь?

— Да.

— Этот румянец — он из-за меня?