1905-й год

Весной 1905 г. подобные же организации были созданы под руководством членов РСДРП и на некоторых других предприятиях Урала — на Надеждинском заводе, на Мотовилихинском орудийном заводе. Все они имели одну отличительную особенность: возникнув как орган руководства стачкой определенного предприятия, эти организации после окончания забастовки продолжали существовать на протяжении многих месяцев (до зимы 1905 г.) и занимались более широким кругом дел, чем дела своего завода.

Главным же результатом первых месяцев революции явилось то, что повсеместно гегемоном движения стал пролетариат.

Царизм начинает маневрировать

Одной из отличительных черт самодержавия была его дремучая заскорузлость. Царизм отказывался учитывать требования народов России, а когда в стране разгоралось революционное движение, которое нельзя было заглушить солдатскими залпами и задавить с помощью одних казаков, царское правительство пускало в ход политику «волчьей пасти и лисьего хвоста». Так случилось и в начале 1905 г.

После двух дней боев, 11 января, царь учредил специальный пост санкт-петербургского генерал-губернатора и назначил на него ярого реакционера генерала Д. Ф. Трепова, которого даже царские сановники именовали не иначе как «вахмистром по образованию и погромщиком по убеждению»^{109}. Министр внутренних дел Святополк-Мирский, с именем которого связывалась «либеральная весна», был уволен в отставку, а его пост занял Булыгин. По «делу 9 января» в Петербурге полиция арестовала 608 человек, в Москве—167 участников стачки солидарности с пролетариатом столицы. Аресты были произведены также в Харькове, Риге, Баку, Тифлисе, Владимире, на Урале и во многих других центрах.

Широко применял царизм в борьбе с революцией и другое традиционное средство — натравливание одного народа на другой. Спровоцированная местной администрацией, в Б^ку вспыхнула татаро-армянская резня (6–9 февраля), унесшая десятки жизней и искалечившая сотни. Подстрекаемые агентами правительства пьяные подонки общества, возглавляемые лавочниками, лабазниками, мелкими торгашами, организовали еврейские погромы в Мелитополе, Симферополе, Житомире, Брест-Литовске.

Но все было тщетно. Революционное движение не только не шло на убыль, но все ширилось и ширилось. Тогда царизм наряду с жестоким преследованием активных борцов революции пошел на заигрывание с законопослушными подданными царя. Уже при первом разговоре с вновь испеченным петербургским генерал-губернатором Треповым царь заявил, что признал «крайне необходимым теперь же, рядом с мерами строгости, дать почувствовать доброй и спокойной массе рабочего люда справедливое и заботливое отношение правительства»^{110}.

Идя навстречу царю, министр финансов В. Н. Коковцов подал ему специальную записку, в которой предлагал безотлагательно, «но без внесения в положение нашей фабрично-заводской промышленности каких-либо потрясений» удовлетворить некоторые требования рабочих. Цель своего доклада Коковцов высказал откровенно: такая мера «убедила бы рабочий люд в попечительном отношении к нему правительства к содействовала бы постепенному отдалению рабочих от революционных элементов, внушающих им, что улучшение рабочего быта может быть достигнуто только с помощью насильственных действий»^{111}.

В головах царских сановников родилась бредовая идея — «возродить обаяние царского имени», для чего устроить несостоявшуюся 9 января встречу царя с «народом». Участковые приставы получили от петербургского генерал-губернатора Трепова экстренный приказ отобрать с хозяевами заводов и фабрик благонадежных рабочих, придать им благолепный вид и представить эту «рабочую» делегацию для встречи с царем. 19 января 34 хозяйских прихвостня под пристальными взглядами камер-лакеев робко жались к стенам царскосельского дворца. После долгого ожидания вышел хозяин. Ровным бесстрастным голосом царь заявил, что прощает рабочим их вину 9 января, ибо знает о любви к себе и о том, что действовать «скопом» их подбили революционеры-мятежники. Чуть повысив голос, по так же бесстрастно Николай подтвердил, что если подобные «беспорядки» возникнут вновь, то он вновь прикажет солдатам стрелять. В заключение царь пообещал «великодушно» пожертвовать 50 тыс. рублей для раздачи вдовам и сиротам жертв 9 января.