1910-я параллель: Охотники на попаданцев (СИ)

— Что случилось? — Спросил я, пододвигая к себе стул.

Барон отвернулся, посмотрел на окно, а потом кивнул в сторону двери.

Адъютант приоткрыл ее и высунул голову наружу, где позвал часового.

— Любезный, иди, постой в начале коридора.

— А как же его превосходительство? — заартачился часовой.

— Тут два вооружённых сотрудника тайной канцелярии. Он под надёжной охраной.

Часовой заскрипел новыми сапогами не хуже половиц, удалившись в указанном направлении.

— Они не имели намерения меня убить, — произнёс барон. — С двух шагов сложно промахнуться. А вот полицейскому исправнику повезло меньше. Ему влепили в голову три пули. И сдаётся мне, этот тот самый убийца, о котором говорил твой бродяга у химического завода.

Я открыл рот, но барон сморщился, застав меня замолчать.

— Что мы имеем. В городе орудует целая группа иномировых боевиков с неизвестной нам целью. Все остальные попаданцы им и в подметки не годятся. Уездный исправник и его заместитель убиты. Полиция обезглавлена. Я выведен из строя. По имеющимся данным, теракты в других городах устроили они же. И что нам тогда нужно?

Барон замолчал, а потом пробормотал.

— Максимилиан, дай пить.

Адъютант подскочил к столу и налил из графина воды.

— К черту воду. Дай тот самогон из Шотландии.

— Вам нельзя, ваше превосходительство, — с какой-то осудительной интонацией произнёс подпоручик.

— Дай!

— Ну, нельзя же, — понизив голос, повторил адъютант.

— Максимилиан, дай.

Подпоручик скривился и вылил воду в графин, а потом достал из спрятанного под стол саквояжа большой бутыль. Янтарная жидкость наполнила гранёный стакан, и адъютант подал его барону. Тот одним залпом опрокинул сосуд, сдавленно вдохнул и протёр ладонью рот.

— Значит так. Я присмерти, но жив. Значит, другого не назначат. А они именно этого и хотят. Они пытаются просчитывать ходы. Повторюсь, их цели нам не известны, но можно ожидать других неожиданностей. Твоя задача — прочёсывать город. Просто вести поиск попаданцев и не кидаться в атаку. Быть на виду. Вести бурную хаотичную деятельность. Нам нужна статистика. Посещаешь все места коротких пробоев, полностью записываешь, фотографируешь и уходишь. За местом будет скрытое наблюдение. И я запрещаю тебе геройствовать! Слышишь?! Запрещаю! Задерживаешь только тех, кого поймал при явном пробое. Точка.

— А в это время кто-то будет собирать остальные сведения? Кто-то очень осторожный, — предположил я.

— Да. Нам нужно знать насколько быстро они его вычислят. Это очень важно. Тогда в будущем мы сможем действовать на опережение. Это самый первый шаг. Его светлость дал нам карт-бланш на любые действия. И помни, официально все ищут террористов.

Я кивнул. В этот момент сработал звонок на сотовом. Удивительно, но словечки, привнесённые Никитиным в наш коллектив, оказались ужасно прилипчивы.

Максимилиан подошёл к аппарату и снял трубку, вслушиваясь в щебечущий голос.

— Вас, господин асессор, — произнёс он, вытянув руку с трубкой.

Я подошёл и принял переговорную эстафету.

— Да.

— Евгений Тимофеич, — произнёс Иван, — пробои. Опять два. Обычные.

— Черт. Где?

— Один всего в километре от усадьбы в сторону рынка, второй в районе Заельцовского кладбища. Это загородом.

Я посмотрел на барона, который морщась приподнялся на локтях. Хорошо, никаких геройств. Пока. Но раз на виду, значит на виду.

— Передай Ольге… — начал я ставить задачу, запнулся на секунду, а потом продолжил, — Ивановне, она за старшую. Пусть выдвигаются туда и ждут меня. Я скоро. Выдвигаются в броне! Слышишь? В броне!

— Так точно. В броне, — подтвердил голос.

Я положил трубку.

— Ваше превосходительство, с вашего позволения.

Дверь за мной скрипнула петлями. В голове кружились фрагменты мозаики. Но они были слишком разрозненными, чтоб сложиться в какую-либо маломальскую картинку. Они были просто осколками цветного стекла, разбросанного по полу. И нам предстояло сложить из них витраж.

Я снова прыгнул в авто, и снова помчался по городским улицам, сигналя неспешным бабкам и наводя переполох среди дворовых псов. Снова дрожащий под замёрзшими пальцами руль. Снова грязные лужи, в одну из которых я ухнул, чуть не оставив там колесо.