1916 год. Сверхнапряжение

Противник понес большие потери на первой линии обороны и отошел на вторую. Безобразов докладывал императору: «Доступные для атаки места оказались частями заранее укрепленной позиции; эти опорные пункты связаны между собой огневой обороной»³⁰. Русская артиллерия не везде сумела уничтожить эти опорные пункты и разрушить проволочные заграждения – здесь и легла значительная часть первой волны атакующих³¹. Естественно, что при таких условиях наступления потери гвардии были весьма чувствительными. После атаки 15 (28) июля в лейб-гвардии Финлядском полку были убиты или ранены все командиры рот, общие потери составили свыше 2700 человек³². Лейб-гвардии 3-й стрелковый Его Величества полк был сведен в батальон, остатки каждого из трех его батальонов составили роту, а 4-й ротой стала рота маршевого пополнения, прибывшая на следующий день после атаки³³. Остатки Преображенского полка были сведены в роту. В частях бои у Стохода начали называть избиением младенцев³⁴.

Бои в топких теснинах, несмотря на успехи гвардейцев в первые дни наступления, не вылились в большой прорыв. Австро-германцы отошли на подготовленные позиции, и в дефиле между болотами русской пехоте пришлось брать одну позицию за другой. Гвардия после прорыва у Трыстеня была загнана в «болотный мешок»³⁵. Стоявшая во время боев в тылу гвардейская кавалерия ждала именно его, чтобы выйти из района болот и гатей на простор, в тыл противника. «С каждым днем надежды на этот прорыв слабели, – вспоминал офицер кавалергардского полка. – Наша геройская пехота, неся огромные потери, с трудом продвигалась вперед, отбиваясь от контратак противника, захлебываясь в болотах и трясинах Стохода»³⁶.

Преодолевать «пробки» в укрепленных дефиле было чрезвычайно сложно, а между тем штаб фронта не выделил для поддержки тяжелую артиллерию. 21 июля (3 августа) наступление остановилось. Брусилов приказал продолжить его, не считаясь с потерями. 22 июля (4 августа) Особая армия начала перегруппировку³⁷. В ночь с 22 на 23 июля (с 4 на 5 августа) 1-я и 2-я гвардейские дивизии проделали 35-верстный ночной переход к Стоходу. Затем последовала дневка, и в ночь на 24 июля они стали принимать позиции³⁸. Окопы в это время находились в самом примитивном состоянии – как отмечал один из офицеров Измайловского полка, это были «одиночные лунки для стрельбы лежа». Войска вынуждены были углублять и соединять их, одновременно занимаясь разведкой позиций противника³⁹. Они представляли собой две линии окопов с проволочным заграждением, на опасных направлениях доходивших до шести шагов в ширину. Глубина немецкой обороны достигала трех верст⁴⁰. Естественно, что за день подготовиться должным образом к атаке не удалось, войска посылались «не в бой, а на убой»⁴¹.

В 6:00 26 июля (8 августа) началась артиллерийская подготовка, которая в целом закончилась к 11:30. Артиллерия не смогла пробить проходы в проволоке, и в результате атакующая пехота на большинстве участков атаки понесла большие потери и вынуждена была откатиться назад. На участке Измайловского полка атакующим удалось взять часть передовых позиций, но немцы нанесли контрудар. Тяжелейший бой продолжался до 20:00 и закончился на исходных позициях⁴². Единственным более или менее ценным результатом стал захват у венгерской дивизии на западном берегу Стохода Червищенского плацдарма длиной 8 верст и максимальной глубиной до 3,5 версты⁴³. Условия наступления были чрезвычайно неблагоприятными. В воздухе господствовала германская авиация, охотившаяся за русскими штабами. Устаревшие русские самолеты, уступавшие противнику в скорости и вооружении, не могли успешно противостоять немцам⁴⁴. На Стоходе и под Ковелем начались тяжелейшие встречные бои, постепенно затихнувшие к середине августа. Бессмысленность потерь становилась очевидной для офицеров и солдат.

Сражавшийся вместе со своим 8-м армейским корпусом на этом направлении Деникин вспоминал: «Появились уже признаки некоторого разложения: перед атакой все ходы сообщения бывали забиты солдатами перемешанных частей, и нужны были огромные усилия, чтобы продвинуть батальоны навстречу сплошному потоку чугуна и свинца, с не прекращавшимся ни на минуту диким ревом бороздивших землю, подвинуть на проволочные заграждения, на которых висели и тлели не убранные еще от предыдущих дней трупы. Но Брусилов был неумолим, и Каледин приказывал повторять атаки. Он приезжал в корпус на наблюдательный пункт, оставался по целым часам и уезжал, ни с кем из нас не повидавшись, мрачнее тучи. Брусилов не мог допустить, что 8-я армия – его армия – топчется на месте, терпит неудачи, в то время как другие армии, Щербачева и Лечицкого, продолжают победное движение… Брусилов считал, что причина неудачи кроется в недостаточной настойчивости его преемника, и несколько раз письменно и по аппарату посылал ему резкие, обидные и несправедливые упреки»⁴⁵.