1916. Война и Мир

Команда на команду — это маленькая армия на армию. Это народ на народ. Каждая команда — это воплощение государства, сконцентрированная народная мощь и сила, яркая живая характеристика всей нации… Темп игры, стремительность и методичность, план игры, тактика защиты и нападения — всё это разное у всех, всё это говорит о стране, в которой выросли, воспитывались и призваны к решительному бою участники команд…

— Военный подход, военная терминология, — заметил Дмитрий Павлович.

— Можно смотреть на войну, как на игру, а можно — на игру, как на войну, — сказал Келл, и газета аккуратно легла обратно на палубу. — И так, и так будет правильно. Анализ игры спортивной команды, анализ крупных соревнований… Любой анализ иногда может привести к неожиданным заключениям. Мы с вами военные. Для нас тактика защиты и нападения, о которой пишет этот штатский, — не пустые слова… Например, австрийцы вооружены револьверами Гассера и пистолетами «штейр», американцы — пистолетами Кольта и автоматическими «сэвиджами». Я — британский офицер, и мне положен «уэбли-скотт». А вы каким оружием пользуетесь?

Рука Дмитрия Павловича привычно потянулась к боку, где положено висеть кобуре.

— Револьвером Нагана.

— Вот. Между тем, насколько мне известно, приказом по вашему военному ведомству офицерам разрешено иметь пистолеты Браунинга, Маузера, Борхарда-Люггера, или те же «штейр» и «сэвидж»…

Дмитрий Павлович удивлённо взглянул на собеседника.

— Вы прекрасно осведомлены.

— Невеликий секрет. Оружие надо приобретать на собственные деньги, но вы, конечно же, можете себе это позволить. Требуется разрешение командира части, но для великого князя это пустяк. Патроны на практическую стрельбу выдаются только для трёхлинейных револьверов, то есть калибра семь шестьдесят две, — тоже не проблема, купить можно любые. И всё же вы сделали выбор в пользу револьвера Нагана. Почему?

Дмитрий Павлович не понимал, куда клонит англичанин. К тому же вопрос застал его врасплох.

— Даже не знаю… Револьвер прост и очень надёжен, у него нет предохранителя. Курок взводится, когда нажимаешь спуск. Вынул из кобуры — и выстрелил.

— Револьвер долго перезаряжать, — тут же возразил Келл. — Пистолет намного удобнее. Расстреляли магазин, меняете его, передёргиваете затвор — и снова стреляете. К тому же в магазине восемь патронов или даже десять. А из вашего револьвера можно выстрелить только семь раз, потом надо вытряхнуть из барабана гильзы и снова зарядить каждое гнездо.

— Зато в револьвере, если патрон даёт осечку, вы просто снова нажимаете спуск, барабан поворачивается — и подставляет следующий патрон. А в пистолете от перекоса или осечки может заклинить затвор — и всё.

Великий князь постепенно втягивался в игру. Разговор начинал напоминать футбол: они перебрасывались словами, как мячом; сперва ведёт один, потом пасует другому. Вернон продолжал:

— Заклинить гильзу может и в револьвере, если после выстрела её слишком сильно раздует или если она… э-э… пригорит к плохо стёртой смазке. Тогда придётся выталкивать гильзу шомполом.

— Зато у «нагана» шомпол встроенный и всегда под рукой, — Дмитрий Павлович не смог удержаться от смеха. — Да не думал я так подробно об этом! Просто… Просто револьвер мне больше нравится!

Англичанин тоже улыбнулся:

— Собственно, к чему я и вёл. Мы могли бы ещё долго обсуждать то, что у моего пистолета калибр — девять миллиметров, а ваш револьвер — трёхлинейный, калибра семь шестьдесят две, и почти у всех разрешённых в России пистолетов калибр не больше, чем семь шестьдесят пять… Могли бы спорить о начальной скорости и останавливающей силе пули. О томпаковых и мельхиоровых оболочках. О стальных и свинцово-сурьмяных сердечниках. О дальности и точности стрельбы… А о том, кому что больше нравится, спорить бесполезно, так ведь?

— Полагаете, это связано с национальными особенностями?

— Наверняка. Ведь один и тот же револьвер выбрали не только вы, но и большинство русских офицеров. А до вас — те, кто вам его рекомендовали. Вы были свободны в своём выборе, даже если чиновникам заплатили за то, чтобы они предпочли модель Лео Нагана всем остальным.

— Тут вы снова правы, — вынужденно признал Дмитрий Павлович, — чиновникам заплатили наверняка. Ещё одна национальная особенность. В России взятки — настоящий бич, не то что у вас!