1917–1920. Огненные годы Русского Севера

Немцы боялись невероятной способности большевиков разлагать армии и государства. Уже на первом этапе переговоров Гофман решительно выступил против братаний[60]. Русскую армию уже полностью разложили, а вдруг братание, не дай бог, разложит немецкую. Немцам, вложившим большие средства в победу большевиков, пришлось убедиться, что большевики относились к ним так же, как к Антанте, и мечтали о немецкой революции, на разжигание которой не жалели ни денег, ни усилий. 27.12.1917 (09.01.1918) переговоры возобновились. Во главе российской делегации стал Троцкий. В первый же день генерал Гофман, еле сдерживая ярость, заявил: «Передо мной здесь лежит целый ряд телеграмм и воззваний, подписанных господами представителями русского правительства и русского командования, в которых частью поносится бранью германская армия и германское верховное командование, частью же содержатся воззвания революционного характера, обращенные к нашим войскам. Эти радиотелеграммы и воззвания, без всякого сомнения, противоречат духу заключенного между обеими армиями перемирия. От имени германского верховного командования я самым решительным образом протестую, как против формы, так и против содержания этих телеграмм и воззваний»[61]. Но пропаганда усиливалась, при этом большевики совершенно спокойно, как тогда, когда брали деньги у немцев на революционную пропаганду в России, теперь получали значительные суммы от американцев на ведение антивоенной пропаганды в Германии. Средства были предоставлены Р. Робинсом – главой американской миссии Красного Креста в России и Э. Сиссоном – представителем Комитета общественной информации в России. Для ведения пропаганды в Германии и Австро-Венгрии при Наркомате иностранных дел был создан специальный отдел, возглавлявшийся одним из самых талантливых большевистских публицистов К. Б. Радеком. Большевики решили в ответ на откровенно грабительский характер германских требований усилить пропаганду. В Берлин потоком шли прокламации с призывами к восстанию, убийству офицеров и императора Вильгельма. С большевиками становилось все труднее. 8 января 1918 г., в начале нового раунда переговоров в Брест прибыла советская делегация. Радек, новый член делегации, швырнул из окна останавливающегося поезда пачку прокламаций в немецких солдат на перроне.

Финал брестских переговоров известен. Сила была на стороне Германии. На короткий период времени план немецкого генштаба блестяще сработал. Россия теряла Царство Польское, Украину, Финляндию, Эстляндию, Лифляндию. Но надежды Германии на победу оказались тщетными. Войска, переброшенные на Западный фронт, сражались неохотно. Немецкие генералы не узнавали своих солдат. Посольство РСФСР в Берлине превратилось в центр революционной пропаганды. Немцы по достоинству оценили действия большевиков. В октябре 1919 г., когда катастрофа на Западном фронте была неминуема, заместитель министра иностранных дел Германии фон Кригге умолял советского посла Иоффе: «Сделайте на Западном фронте то же самое, что вы сделали на Восточном, то есть разложите фронт. Сумму мы не называем. Любые миллионы или даже больше получите. Дадим столько, сколько скажете»[62]. Но было уже слишком поздно. Никакая большевистская пропаганда не могла спасти Германию. Да и сами большевики были абсолютно в этом не заинтересованы. Разгром Германии дал возможность ликвидировать Брестский мир.

Четко выраженное желание немцев навязать России чудовищные условия мирного договора, наступление немецких войск после отказа его подписать, капитуляция 3 марта в Бресте показали большевистским руководителям, что в крайнем случае надо попытаться оказать сопротивление. Особую ненависть к немцам испытывал глава делегации на переговорах Троцкий. Полуофициальный британский представитель в России Р. Локкарт писал в дневнике 15 февраля 1918 г., сразу же после разговора с Троцким: «Имел двухчасовой разговор с Л. Д. Т. (Львом Давыдовичем Троцким). Его озлобление против Германии показалось мне вполне честным и искренним <…>. Он оскорблен в своем достоинстве. Он полон воинственного возмущения против немцев за унижение, которому они подвергли его в Бресте»[63]. Учитывая всеобщее недовольство в стране, в том числе в правящих партиях большевиков и левых эсеров, французский посол Ж. Нуланс, несмотря на свое непримиримое отношение к большевикам, в конце января 1918 г., после срыва переговоров предложил советскому правительству помощь союзников в случае отказа от подписания сепаратного мирного договора с Германией.