1917–1920. Огненные годы Русского Севера

В ночь с 1 на 2 августа Чаплин начал действовать. Он писал: «…освобождение всей области совершилось благодаря применению именно того метода разложения, как верхов, так и воинских частей, который так часто применялся самими большевиками»[108]

. Части красного гарнизона: эскадрон, артиллерийская батарея, Беломорский конно-горский отряд перешли на сторону заговорщиков и приняли активное участие в перевороте. Архангелогородский полк отказался выступить против восставших, а лучшая часть гарнизона – Железная бригада – была отправлена в Шенкурск на подавление восстания. Морской офицер Чаплин прекрасно понимал, что наиболее опасным противником являются матросы. Поэтому самый большой отряд под руководством опытных офицеров был послан для захвата портового района Соломбалы и для разоружения экипажей стоящих там судов. Другой отряд должен был занять район Бакарицы, железнодорожную станцию Исакогорка и разрушить железнодорожное полотно до Архангельска, чтобы воспрепятствовать переброске свежих красноармейских частей. Были посланы отряды для занятия правительственных зданий. План был полностью выполнен. Чаплин свидетельствовал: «В самом Архангельске абсолютно никакого сопротивления оказано не было, лишь в Соломбале и на некоторых мелких судах флотилии были слабые попытки к сопротивлению, да пришлось вести бои на левом берегу Двины на Исакогорке и железнодорожном пути»[109]

. Виккорст получил от большевистских властей приказ затопить два хорошо вооруженных ледохода. Приказ способствовал планам заговорщиков. Виккорст понимал, что матросы, выгнавшие всех опытных офицеров, с задачей не справятся и проход для союзных судов к Архангельску останется свободным. Так и получилось, команды после потопления своих судов уехали в Петроград. Таким путем красноармейский гарнизон Архангельска лишился преданных бойцов.

Победе способствовала паника, охватившая большевистскую верхушку города при получении первых известий о кораблях союзников, держащих курс на Архангельск. Началось стремительное бегство. Евгения Фрезер вспоминала: «Река представляла собой небывалое зрелище. Все колесные пароходы, все плавсредства, попавшие в руки большевиков, уходили вверх по реке на юг»[110]

. Большевики успели забрать из банков и ссудных касс все наличные деньги и увести с собой заложников. Чайковский писал: «…большевистские власти, ввиду приближающейся для них самих опасности, решили начать эвакуацию. Главные из них убежали, захватив с собой 45 млн рублей из государственного банка. <…> Также они взяли с собой 16 лучших общественных работников, вдобавок к тем, которых вывезли из города раньше в качестве заложников. <…> Во многих правительственных учреждениях, вроде госпиталей и др., они захватили кассы, не заплатив за месяц или два жалованья, предоставляя тем, кто их сменит, расплачиваться за их долги. <…> Во многих провинциальных городах они сделали то же – ограбив казну и взяв лучших людей заложниками»[111]

.

Успеху выступления способствовало разочарование значительной части местного населения в большевистском режиме, в первую очередь из-за обострившейся угрозы голода. Члены добровольных квартальных комитетов, созданных весной 1918 г., получив от организаторов переворота оружие, вылавливали на улицах города комиссаров и красноармейцев. Поддержали переворот и многие рабочие. Типографские рабочие категорически отказались печатать последний номер «Архангельской правды» с призывом местного комитета РКП(б) оказать сопротивление врагу и потребовали возвращения долгов по зарплате и выплаты жалованья за две недели вперед. Портовые рабочие Соломбалы послали пароход в погоню за отходящими по Двине судами с большевиками. Даже большинство матросов не выражали никакого желания защищать советскую власть. Наоборот, моряки снарядили экспедицию за бежавшими, чтобы отобрать увезенные деньги.