1917: Да здравствует император!

Телеграмма командующего флотом Балтийского моря А. И. Непенина командиру крейсера «Аврора» М. И. Никольскому

Распоряжения ваши считаю правильными; воздержитесь по возможности от употребления оружия. Разъясните команде существующее положение вещей и что наша задача – боевая готовность. Непенин.

Телеграмма великого князя Кирилла Владимировича великому князю Михаилу Александровичу

Положение в Царском Селе тревожное. Гарнизон ненадежен. Из Петрограда прибыла большая делегация от Временного комитета Госдумы и ведет пропаганду среди низших чинов. Императрица запретила применять силу. Сводный отряд удерживает Александровский дворец и вокзал. Опасаюсь наихудшего. Кирилл.

Царское Село. 28 февраля (13 марта) 1917 года

Вьюга жесткой рукой швыряла снежинки в лица. Строй, замерев, смотрел на идущую вдоль линии женщину, старавшуюся не морщиться от колючего снега. Только что они приветствовали государыню шепотом, согласно ее повелению. Александра Федоровна боялась потревожить больных детей и прежде всего сон цесаревича.

Императрица вглядывалась в лица людей, которые были готовы умереть, спасая ее и детей. Она смотрела в эти привычные честные лица и пыталась понять непостижимое – как добрая размеренная жизнь могла пойти под откос и, словно поезд, потерпеть крушение? Неужели русские ее так ненавидят? Но за что? Бог свидетель, она хотела лишь добра этой стране и ее народу. Именно она сделала все возможное, чтобы в столице по толпе черни не стреляли. Именно она убедила генералов, что это не мятеж, а лишь хулиганское движение мальчиков и девочек, бегающих и кричащих, что у них нет хлеба. Но почему же все так обернулось? Почему все рушится?

Когда Никки взвалил на себя бремя Верховного Главнокомандующего, она убедила его, что курировать внутренние дела в империи будет она. Именно по ее настоянию император назначил главой правительства ее креатуру – князя Голицына. Она понимала, что ее Никки, разрываясь между фронтом и столицей, все больше выпускает нити управления из своих рук, и пыталась удержать их в собственных цепких руках. Но что бы она ни делала, общество, высший свет был против нее. Среди мещан и черни ходили ужасные и дикие слухи о том, что она германская шпионка, мол, именно она ведет Россию к поражению в войне. Но самое ужасное, говорили о том, что она плохо влияет на мужа и сына, а значит, ее нужно удалить от них. Она старалась, она искренне желала только добра всем этим людям, но они неблагодарно восстали против нее. Она была уверена, что чернь ненавидит именно ее.

Узнав о формировании Временного комитета Государственной думы, Александра Федоровна немного успокоилась. Ей показалось, что худшее позади, вот сейчас появится сила, которая призовет чернь к порядку, и дело примет обычный оборот с бесконечными просьбами толстяка Родзянко о высочайшей аудиенции, где тот снова будет умолять ее Никки о даровании чего-то.

Телеграмма от Никки о том, что он выехал в Царское Село, еще больше добавила мира в ее метущуюся душу. Окружающая действительность вроде начала приобретать привычный вид, кажется, появилась надежда на конец бури.

Даже когда великий князь Кирилл Владимирович сообщил о том, что из мятежной столицы прибыла толпа каких-то «уполномоченных» и ведет мятежные речи среди солдат царскосельского гарнизона, она, в самой категорической форме, запретила применять силу. Императрица надеялась на то, что делегация уполномочена этим Временным комитетом Государственной думы и успокоит гарнизон, удержит его от бунта.

И вот теперь она шла мимо последних, кто остался ей верен. Сквозь вьюгу слышались выстрелы и пьяные крики. Восставший царскосельский гарнизон шел на дворец, и уже было объявлено, что если защитники дворца не сложат оружие, то дворец начнут обстреливать из орудий. Правда, верные офицеры уверили ее, что к этим орудиям нет снарядов, но государыня не могла рисковать детьми. Была надежда, что, захватив дворец без крови, они не устроят погрома и не тронут детей.

Уставшая женщина остановилась примерно посередине строя. Сквозь свист ветра донеслись ее слова:

– Не открывайте огня. Не надо стрельбы.

Злой ветер срывал слезы с ее щек и уносил в снежную мглу едва слышимые слова, сорвавшиеся с ее губ:

– Господи, спаси и помилуй нас грешных…

Глава XV Корона Российской Империи

Интерлюдия III