1917: Да здравствует император!

Опытный Родзянко проигнорировал реплику Керенского, не желая вступать с ним в дискуссию. Вместо этого он продолжил оглашать тезисы своего плана:

– Итак, господа, задача номер один: вернуть людей на улицы. Однако мы должны трезво отдавать себе отчет в том, что наши лозунги больше не эффективны. И пока на улицах не соберется достаточно большое количество революционно настроенной публики, наши призывы не будут находить решительно никакого отклика. Поэтому посылку в разные места агитаторов с призывами к революции я считаю ошибочной и вредной в сложившихся условиях. Накал выступлений явно спал, и для того, чтобы вновь зажечь толпу, нам необходимы принципиально другие методы.

Михаил Владимирович обвел взором присутствующих и, взяв карандаш, начал мерно отстукивать пункты своего плана.

– Первое. Мы должны организовать доставку в Таврический сад подвод с хлебом и мукой. Второе – мы должны начать раздачу хлеба всем желающим. Третье – нам необходимо оповестить об этом всех, и тут как раз пригодятся агитаторы, которые должны рассказывать о том, что новая революционная власть организовала бесплатную раздачу хлеба и все желающие могут прийти к Таврическому дворцу и получить свою долю…

– А вы представляете, что тут начнется? – Милюков вскочил с места.

Родзянко с холодной улыбкой кивнул.

– Вполне себе представляю, уважаемый Павел Николаевич, вполне себе представляю…

Петроград. 28 февраля (13 марта) 1917 года

Полковник Кутепов в этот час также был на заседании. Собрав офицерский совет, он выслушивал мнения и предложения каждого из своих офицеров, продолжая при этом раздумывать над тем, что же делать дальше.

Назначение исполняющим дела главнокомандующего округом и коменданта столицы вовсе не добавили ему оптимизма. До рассветного разговора по телеграфу с великим князем Михаилом Александровичем у него хотя бы была надежда на то, что в Петрограде есть кто-то, кто видит и знает больше, чем он сам, что есть те, кто точно так, как и Кутепов, держат оборону на своих участках, что кто-то вот-вот решительно возьмет командование в свои руки, что в Петрограде вот-вот появятся надежные части с фронта и вся эта революционная кутерьма наконец закончится. Однако теперь ему было совершенно ясно, что положение их просто отчаянное и что, не будь этих слухов о чуме, его отряд, вероятно, прекратил бы свое существование еще предыдущим вечером.

Решительные действия, удержание инициативы, привлечение дополнительных сил за счет нескольких взятых под контроль рот лейб-гвардии и другие мероприятия – все это лишь оттягивало неизбежный конец. Слишком несопоставимыми по численности были силы, слишком легким и привлекательным был путь анархии и хаоса, слишком много накопилось обид, неудовлетворенности и слишком сильно было желание перемен.

Слухи о чуме, которыми так удачно удалось воспользоваться, позволили сбить накал революционных выступлений, и разведка фиксировала почти полное отсутствие людей на улицах. Но Кутепов не строил иллюзий на сей счет и был уверен в том, что не позже вечера все вернется на круги своя. Более того, рассчитывать на то, что у них есть время далее обеда, он бы не стал. К тому же нельзя было сбрасывать со счетов действия господ-товарищей из Таврического дворца, которых полковник вполне обоснованно считал куда более искушенными во всяческих интригах, чем он, обыкновенный боевой офицер, пусть даже и из элитного Преображенского полка лейб-гвардии, пусть даже казармы его и располагались рядом с Зимним дворцом.

Единственным вариантом виделось активное влияние на события, удержание инициативы и принуждение превосходящего по силам противника к постоянному реагированию на твои неожиданные операции, в результате чего тот вынужден будет распылять силы и внимание по всей ширине и глубине фронта, не имея возможности спрогнозировать места нанесения следующего удара. Но для этого отрядам Кутепова нужно не отсиживаться в пассивной обороне удерживая занятые объекты, а предпринимать действия по взятию под контроль новых стратегических точек, вести борьбу за умы солдат гарнизона и жителей столицы.