1917. Гибель великой империи. Трагедия страны и народа

Поистине и смех, и грех!.. Что касается места этого милого “совещания”, то Москва была выбрана, конечно, из боязни петербургских масс: ведь Церетели требовал, чтобы в Москве собрался даже и пленум ЦИК. Что касается состава, то, судя по приглашению 300 советских делегатов, состав предполагался тысячным: буржуазия, кадеты, биржевики должны были получить и удесятерить свое представительство под всевозможными соусами. Но цели? Каковы же цели этого предприятия? Сообщить то, что, разумеется, всем наизусть известно, и “призвать” к тому, к чему ежедневно призывает тысячами глоток буржуазная печать? Но ведь это же нестерпимо глупо!.. Может быть, голос всей России был необходим для того, чтобы указать, как надо составить власть? Так могло бы казаться. Но дело-то в том, что создание власти не откладывалось до совещания; наоборот, совещание несколько раз откладывалось – пока Керенский, ответственный перед разумом и совестью, не составит окончательно власть. Единственный микроскопический смысл этого необычайно громоздкого предприятия мог заключаться в том, чтобы симулировать перед демократическими группами желательное “общественное мнение” страны путем удесятеренного представительства буржуазии. Это должно было способствовать окончательному освобождению от Совета. Так некогда Львов и Милюков во время препирательств с “рабочими депутатами” в контактной комиссии приглашали туда Родзянку и думский комитет, чтобы опереться на это “общественное мнение” в борьбе с Советом. Но все это было ребяческой наивностью, притом совершенно ненужной теперь, когда Совет определенно вышел на стезю прямого прикрытия контрреволюции…

Однако пресса трубила изо всех сил, рекламируя совещание. Обывателя заставляли чего-то ждать от него. Через несколько дней его стали называть уже “Государственным совещанием”. В канцелярии Керенского стряпали представительство, высасывая изо всех пальцев все новые и новые “общественные группы” живых сил плутократии. Было очень противно».

Керенский Александр Федорович, политический деятель:

«Голодающие города, все более и более расстраивающийся транспорт <…> падение производительности в промышленной и заводской работе, открытый отказ поддерживать государство великими жертвами имущества и достояния своего со стороны многоимущих и многим владеющих привело к тому, что падение производительности, т. е. расхищение, исчезновение национальных богатств и орудий защиты и творчества одновременно сопровождается опустошением государственной казны и великим финансовым и денежным кризисом <…> Недоверие к власти, неуменье творчески работать, стремление только разлагать и только критиковать, восторг и наслажденье не от творчества, не от подчинения своих личных желаний и иногда партийных интересов железному закону государственного уклада и государственной необходимости, – не в этом свободные русские граждане черпают для себя вдохновение и великий восторг творчества, а только в разрушении, только в новой критике, только в стремлении каждую творческую попытку, если она в чем-нибудь не совпадает с абсолютным желанием той или другой группы, превращать в средство нового разрушения и в средство нового распыления России <…> Если не хватит разума и совести, если – повторяю еще раз – мы будем захлестнуты волной развала и распада своекорыстных интересов и межпартийных распрей, то прежде, чем погибнуть, мы скажем об этом стране – мы позовем ее на помощь, а сейчас мы сами своей неограниченной властью там, где есть насилие и произвол, придем с железом и со всей силою принудительного аппарата государственной власти».

Корнилов Лавр Георгиевич (1870–1918) – военачальник, генерал от инфантерии. Герой русско-японской и Первой мировой войн. Верховный главнокомандующий русской армией с июля 1917 года. Один из организаторов и Главнокомандующий Добровольческой армией, вождь Белого движения на Юге России.

Корнилов Лавр Георгиевич, генерал:

«Выводы истории и боевого опыта указывают, что без дисциплины нет армии. Только армия, спаянная железной дисциплиной, только армия, ведомая единой, непреклонной волей своих вождей, только такая армия способна к победе. Дисциплина должна быть утверждена путем предоставления соответственной власти начальникам – офицерам и унтер-офицерам <…> Необходимо поднять престиж офицеров. Офицерский корпус, доблестно сражавшийся за все время войны <…> должен быть вознагражден нравственно за все понесенные им не по его вине унижения и систематические издевательства <…> Я полагаю, что разницы между фронтом и тылом относительно суровости необходимого для спасения страны режима не должно быть. Но в одном отношении фронт, как непосредственно стоящий перед лицом опасности, должен иметь преимущество. Если суждено недоедать, то пусть недоедает тыл, а не фронт <…> Нужны решимость и твердое непреклонное проведение намеченных мер».

Кантакузина Юлия Федоровна, княгиня: