1917. Неостановленная революция. Сто лет в ста фрагментах. Разговоры с Глебом Павловским

Первая в том, чем должна быть организация, способная фокусировать все виды сопротивления империи и ее превозмочь. Превозмочь остатки рабства, пропитывающие человеческую толщу, препятствуя вхождению России в общечеловеческий прогресс Европы. Чем должна стать такая организация? Гиперболизация роли партии, раздражающая современного исследователя, гипертрофия занятости Ленина делами партии непонятна, если не учесть эту трудность. В ней соучаствует наследство русского XIX века и взгляд Маркса на мировое развитие, продолженный Лениным совсем в другой форме.

Второй момент относится преимущественно к эпохе советской власти. Если Ленину удалось создать такую фокусирующую силу, не начнет ли она сама представлять опасность – для России, для Мира и для самой себя? Партия выросла в центральную властвующую силу, автономную от всех. Опасность вытекает теперь из той российско-всемирной функции партии, о которой шла речь. К осознанию беды Ленин пришел с опозданием. В полном объеме – уже умирая и не будучи способным указать выход из ситуации.

Конечно, выход было бы легче найти, осуществись его надежда на европейское продолжение русского начала. Окажись Россия Ленина снова в «отсталых», но уже в революционной Европе, потребность в единовластной партии отпала бы. Процесс революции стал бы общеевропейским и цивилизуемым. Но европейская революция задержалась, надежда ушла. И неясно, согласилась бы ВКП(б), взошедшая на дрожжах ленинской идеи, но военно-коммунистическая по генезису, на скромную роль добровольно? Или отшвырнула Ленина еще при жизни? Успех Сталина позволяет такой вопрос ставить.

– Но как же плохо Ленин относился к любым критикам партии!

– Во-первых, Ленина критиковали все, в верхах партии тоже. Молча выслушивая, он отклонял всех, пока это не становилось предметом внутрипартийной борьбы. В пункте о партии плоскость его идейных исканий совпадала с личным самоутверждением. Только при активном воздействии партии на процесс целостной представала его концепция русского исторического прогресса. Его «своя буржуазная революция», его представление о партии и его представление о личном месте в партии. Здесь была железобетонная позиция, форпост, который он отстаивал от всех, не идя на уступки. Но без этого не было бы и продолжения, с его плюсами и его минусами.

В вопросе о критиках ленинской концепции различимы две эпохи. Эпоха выдвижения Ленина в центр революционного процесса и эпоха послеоктябрьская, особенно с 1920 года и до смерти. В первом случае Ленин, вопреки критике в недемократичности, отстаивает концепцию создаваемой партии. А во второй – спасает смысл созданного от ее централизма, пытается отрегулировать и откорректировать партийный централизм. В первом случае он идет к победе, во втором – терпит поражение.

Конечно же, Роза Люксембург с Троцким после II съезда РСДРП были совершенно правы – Ленин затянул большевизм в жесточайшую партийную централизацию со всем, что отсюда проистекает. Но отсюда проистекли две вещи: триумф Октября 1917-го – с будущей катастрофой сталинизации. Видя, что обе вещи вытекают из одной концепции, я сталкиваюсь с трудностью простого ответа на вопрос о партии.

59. НЭП: политическое запоздание Ленина. «Рабочие себя сами термидоризируют»

– Первый вопрос, который надо задать Ленину в отношении политики НЭПа, – отчего так поздно? Политически опаздывала партия, опаздывала власть, но более всех он сам лично медлил. Практики торопили его со срочностью перехода к продналогу – отчего Ленин сопротивлялся? Да, был поход в Польшу с последней надеждой на европейскую революцию. Был расчет на благодарность крестьянства за полученную землю: шаткое основание! Ленин втягивается в безумно утопическую затею Осинского[73] с созданием каких-то поселковых фаланстеров: будут созданы комитеты, те изучат, где лучше идут дела, – и крестьян принудят вести хозяйство по этому образцу!

Промедление Ленина с НЭПом стоит разобрать. Как автор еще не написанной биографии его мысли, влюбленный в героя, я угадываю эвристику в упрямстве Ленина, в застое военного коммунизма и личном его запаздывании. Ленин предчувствует: продналог вместо продразверстки – это уже не тактика, все в стране пойдет по-другому. Он предчувствовал альтернативу. В Ленине перед НЭПом вопрос поведения лидера, встретившегося с предальтернативой, обладая абсолютной властью, впервые в России встал так жестко. На его примере видно, что тут нерешенный вопрос и нашего будущего.

Что если б Ленин был поуступчивей и пошел на продналог до Кронштадта? Без крестьянских восстаний, поддержанных рабочими двух столиц, превратилось бы введение продналога в НЭП? Не уверен. Прод налог и НЭП совсем не одно и то же. Соавторами запоздавшего продналога стали кронштадтские бунтари и мужицкая Россия, у которой еще раз нашелся союзник среди городских рабочих. Продналог, вводимый при таких обстоятельствах, побудил Ленина пойти дальше – к НЭПу.