1917. Разгадка «русской» революции

Предложение, выдвинутое англичанами, выглядело несколько странно. Немцы отправляют в Россию товарища Ленина и снабжают деньгами. Тут немцам было впору удивиться. Позвольте, но ведь если его на родину отправим мы, то есть враги, то его сотоварищи там сразу арестуют! И действительно, Временное правительство опубликовало в парижской газете «Pettit Parisien» сообщение, что будет обвинять русских подданных, проехавших через территорию Германии, в государственной измене.[146] Вроде и правильная публикация, предостерегает она: не пытайтесь возвращаться через территорию врага, это строго карается. На самом деле марионетки из Временного правительства сделали это совсем по другой причине.

Написана статья для Ленина и для германцев. Немцы газету читали, а потому не решались ни на какие шаги. Написали же черным по белому русские власти: поедете через Германию — будем судить. Государственная измена в условиях войны — это верный расстрел. И неважно, что две недели назад Временное правительство отменило смертную казнь. Пожизненная каторга ничуть не лучше, а потом — кто может гарантировать, что отмененную сегодня казнь не введут завтра «по просьбе трудящихся»? Можно разом потерять все и всех. В их правильной немецкой голове никак не может возникнуть одна простая мысль, что за явную измену могут и не осудить. Могут даже и не обвинить, если так будет нужно. Как можно, находясь в здравом уме, поверить в то, что человека, приехавшего ниспровергать государственный строй, на вокзале столицы будут встречать не жандармы с наручниками, а оркестр с цветами? А ведь Ленина именно так и будут встречать…

Для того статью в «Pettit Parisien» и печатали, чтобы «союзная» помощь в заброске Ленина стала остро необходимой. Именно «союзники», полностью контролировавшие деятельность Временного правительства, могли гарантировать, что угроза останется пустым сотрясением воздуха. Никто никого не арестует. А ведь как было бы удобно! Приехали бы русские контрразведчики на вокзал, поезд оцепили и всех смутьянов под белы рученьки отправили бы в кутузку. Но не для того Февраль делался, чтобы государственных изменников в тюрьму сажать. Цели и задачи тут совсем другие.

Немцы решились — забросили в Россию горящий факел, искры от которого через какой-то год подожгут и саму Германию. Вот потому и опускает Людендорф глаза в пол в своих мемуарах. Знает он, что успех развала России гарантировали «союзные» разведчики. Нелегко для честного немецкого военного окунуться во всю эту грязь и мерзость договоренностей с врагом и предательства одного противника другим. Воспитание прусских военных таких действий не позволяло. Но другого выбора у немцев уже не было…

После получения первых предварительных результатов встречи с германским представителем, 18 (31) марта или на следующий день с утра, на контакт с Лениным вышли посредники. От имени «союзных» спецслужб они предложили ему сделку. Суть очень проста: британцы обеспечивают согласие Германии на проезд группы Ильича в Россию; обеспечивают ему обильное снабжение деньгами со стороны немцев; гарантируют полное содействие всех своих агентов в России. За это требуют от Ленина только одного: приехав в Россию, он должен устроить там революцию и взять власть в свои руки. Владимир Ильич немедленно соглашается. Долгих размышлений Ленину не требуется: ему дают деньги, поддержку, ресурсы только для того, чтобы он осуществил собственную мечту.

Потом переходят к обсуждению деталей. С немцами Ленин должен вести себя жестко, выставлять любые разумные требования, они на все согласятся. Но, работая в контакте с германскими спецслужбами, он не должен забывать, кто в действительности забросил его в Россию. Одним словом, заключая договор с германцами, Ленин должен все свои будущие шаги согласовывать с британской (и французской) разведкой и работать в постоянной связи со своими кураторами.

После этой встречи все меняется в одночасье. Как и обещали Ленину, приходит долгожданное согласие немецкой стороны, и Ленин отсылает телеграмму Р. Гримму. Потом, окрыленный, он, насколько позволяет конспирация, хвастается по телеграфу своей возлюбленной Арманд. И в тот же день, 19 марта (1 апреля), Владимир Ильич, не имеющий уже более никаких сомнений, телеграфирует своему казначею Ганецкому: «Выделите две тысячи, лучше три тысячи, крон для нашей поездки».[147]

Он страшно спешит, спешит наверстать бездарно потерянные две недели. Но выступающий посредником Гримм не может утрясти все вопросы с немецкими дипломатами. Тогда Ленин меняет посредника. Палочкой-выручалочкой для Ильича становится швейцарский социал-демократ Фриц Платтен. Он и будет вести переговоры с германским посланником в Берне Ромбергом. Новый посредник явно вхож в более высокие сферы, чем предыдущий. Да и желание у немцев, как и обещали Ленину, теперь огромное: 20 марта (2 апреля) помощник статс-секретаря Буше телеграфировал Ромбергу: «Желательно, чтобы перевоз русских революционеров через Германию состоялся как можно скорее».[148]