1917. Разгадка «русской» революции

Вспомним союзную конференцию в Петрограде, в феврале, накануне революции. На ней речь шла об общем наступлении Антанты именно в мае — июне. Эти сроки были приняты и утверждены всеми державами-союзницами. А на столе генерала Людендорфа уже в январе лежал захваченный французский приказ о наступлении в

апреле! Все это не стыкуется и со словами Керенского и других русских военачальников, которые только в марте узнали о желании Нивеля перенести сроки удара с мая на апрель. В январе об изменении сроков удара никто не говорил и не писал. Получается, либо Людендорф ложью неумело прикрывает свой источник информации и выдумывает несуществующий французский приказ, либо «союзное» командование тайно от Петербурга готовит наступление в апреле, зачем-то объявляя русским и другим членам Антанты совсем другие сроки. Это означает одно: предательство «союзников» было! Если Людендорф говорит правду — наши соратники по Антанте заранее планировали предать своего русского союзника, готовясь наступать вразнобой с русской армией. Если слова немецкого генерала — ложь, то ею он прикрывает скрытые источники информации и тайные контакты Берлина с противником. И то и другое одинаково подтверждает нашу версию о преданном «союзниками» собственном наступлении.

Немецкие войска начинают отход с Нуайонского выступа 3 (16) марта, еще до всей ленинской истории. Весь оперативный план англо-французов нарушен. Никакого окружения уже не может быть. В этих условиях всякий смысл подготовленной операции теряется, ведь немцы отходят сами, атаковать их не требуется. Не имеет смысла теперь и перенос сроков наступления, цель которого уже ускользнула. Теперь спешить генералу Нивелю некуда. Можно выступать в соответствии со старыми договоренностями с русскими — одновременно — таким образом, шансы на успех повысятся. Однако «союзное» командование план операции не меняет и начинает штурмовать новехонькие немецкие позиции:

• в лоб;

• на месяц раньше намеченного срока;

• когда русская армия не может ничем помочь и отвлечь хотя бы часть германских сил на себя.

Не внезапный отход немцев, а случившийся за ним лобовой штурм линии Зигфрида и есть главная загадка наступления Нивеля, или, как его окрестили, «бойни Нивеля». Такого развития событий не ожидали не только русские военные, но и многие французские генералы, которые говорили о недопустимости лобового штурма новых германских укреплений.

«Союзники» атакуют линию Зигфрида. Сначала, как мы уже говорили, после 48-часовой артиллерийской подготовки вперед идут англичане.[188] Это всего лишь отвлекающий, а не главный удар. Главный удар французских войск последовал 16 апреля после 9-дневной (!) артиллерийской подготовки.[189] Немцы придвинули резервы, усилили артиллерию. И началось обычное «прогрызание» обороны. А ведь когда генерала Нивеля назначали, то ждали от него совсем другого. Надеялись, что он не будет связан прежней тактикой «расшибания человеческих костей и человеческого мяса о самые мощные укрепления противника», как напишет английский премьер Ллойд Джордж. На деле Нивель вновь идет в лоб, на только что построенную новейшую линию обороны. Результат нулевой. Как же так?

Только берешься изучать историю боевых действий того периода, как сразу натыкаешься на «случайность» или «странность». Причин неудачи наступления и перерастания его в бойню в любой серьезной книге о Первой мировой войне вы найдете несколько штук. Все они весьма примечательны. Оказывается, накануне наступления, 4 апреля, немцам снова удалось взять языка.[190]

И какого! Разумеется, в планшете пойманного офицера лежал приказ, раскрывающий план операции. Поэтому германское командование заранее знало, что удар англичан имеет вспомогательный характер, и не тратило на его отражение свои резервы.

Что сказать — фантастически везет этим немцам. Если и берут кого в плен, то обязательно с полным комплектом самых секретных документов. Взяли одного — вовремя ушли из мешка. Взяли второго — отразили наступление. Потому что узнали, когда и где начнется артобстрел и сама атака. Немецкие войска заранее отошли на главную полосу обороны вне досягаемости артиллерии противника. Их потери от небывалой артиллерийской подготовки были минимальны. Зато когда англичане и французы пошли вперед, их встретил ураганный огонь неподавленных немецких пушек и пулеметов. Читая рассказы военных историков об этом наступлении, не устаешь поражаться изобретательности объяснений, почему оно ни к чему хорошему не привело. Англичане, к примеру, захватили первую оборонительную линию германцев. Дальше, как вы понимаете, идти не нужно. Поэтому моментально «нарушилось взаимодействие пехоты и артиллерии».

Оказывается, британские орудия было трудно перемещать по изрытому воронками от снарядов полю боя![191]