1918-й год на Востоке России

Быстрота движения ставилась поручиком Грабчиком в основу движения на отряд Пичугина. Отряд двигался поэтому безостановочно. В попутных деревнях подводы быстро сменялись, и весь 80-верстный переход был проделан в одни сутки. Когда до местонахождения красных осталось всего верст 10–15, то в одном из сел люди ротмистра Манжетного подобрали себе хороших коней, и дальше они уже двигались в конном строю. Пехота же продолжала свое движение на подводах.

Наконец, белые подошли версты на четыре к селу, в котором, по сведениям разведки, располагался тов. Пичугин со своим отрядом. Село это находилось на берегу реки, название же его забылось. У красных, в сторону Кургана, было выставлено сторожевое охранение с заставой у мельницы.

Решив отрезать сторожевку, начальник отряда направил конный взвод влево от мельницы по кустарнику, дабы взвод вышел в тыл противника и в подходящий момент атаковал бы врага. Белая же пехота была разбита на две части, причем одна половина повела наступление в лоб, а вторая двинулась к лесу, имея в виду отрезать путь отхода красной заставе.

Прошло с полчаса. Затрещали винтовки, и вскоре на поскотине показался бегущий к деревне противник в количестве человек 30–40. Выхватив из ножен шашки, конные понеслись за красными. Нескольких нагнали и зарубили, но большинство красных, подаваясь вправо, ушли в поле, огороженное пряслами.

У белых началась суматоха: лошади крестьянские, брать препятствия не умеют, разборка же прясел, коих на пути имелось до десятка, должна была занять слишком много времени, тем и дать возможность уйти красным от их преследователей в лес, что чернел за полем. Что делать? Белые подскакали к пряслам, а красные уходят все дальше и дальше. Волей-неволей пришлось белым всадникам спешиться и приняться за разборку прясел. Все же у самого леса белые вновь нагнали красных…

Возвращаясь к своей пехоте, конные услышали одиночные выстрелы, они доносились с середины луга. Ничего особенного не видно. Подъехали. Оказывается, в кочках залег один красный, не сдается и не подпускает близко к себе никого. Белые обозлились, решили так или иначе забрать его. Четыре офицера с разных сторон поползли к красному, в то же время трое других офицеров поднялись во весь рост и направились к тому месту, откуда раздавались выстрелы, прекратившиеся на время. Увидев идущих на него трех белых, красный открыл огонь и тем обнаружил себя. Подходившие немедленно залегли и открыли огонь пачками по направлению выстрелов. Вскоре со стороны красного огонь прекратился. Снова поднялись белые и осторожно двинулись вперед. Огня на этот раз не было. Выждав минут десять, двинулись цепью и нашли израненного красного, оказавшегося мадьяром, а около него целую кучу расстрелянных гильз. Мадьяра, конечно, не пожалели, тем более что взятие его обошлось белым в трех раненых.

Покончив, таким образом, с последним чином красной заставы, белые продолжали свой путь. Впереди шли конные. Вот и село. Никого не видно. Дозор вошел в село. Красных там нет, но жители подозрительно молчаливы. Пока конники обследовали дворы и околицу, пехота, пройдя колонной село, вышла за него. Таким образом, конники оказались в хвосте.

За селом, саженях в двухстах от дороги, находилась мельница. Вправо мокрый луг, а дальше река. Оставив своих людей позади пехоты, ротмистр Манжетный со своим вестовым поехал в голову колонны к начальнику отряда. Подъезжая к нему, Манжетный вдруг видит, что от мельницы навстречу отряду движется подвода. Внезапно она поворачивает и вскачь бросается наутек. Манжетный дал шпоры своему коню и за подводой. Остановил… В ней оказалась партия винтовок, которую сопровождал один красноармеец. Он хотел было вскинуть винтовку, но выстрел из «смита» оборвал его жизнь. Подбежали белые пехотинцы, подъехало несколько всадников… Вдруг кто-то крикнул: «Противник вправо!»…

На лугу, в стороне реки, видны были люди — целая цепь. Она медленно отходит к реке. Расстояние до нее — шагов шестьсот. Поручик Грабчик скомандовал: «Кавалерия в атаку»…

Ротмистр Манжетный скомандовал: «Шашки к бою»… Оглянулся на своих, а их всего человек шесть — восемь. «Где остальные?» — спросил он их. «Начальник отряда послал в деревню», — последовал ответ. Делать нечего: «Марш — марш»…

Понеслись. Не успели проскакать двухсот шагов, как из травы поднимается цепь человек в сорок. «Ну, конец: залп и прощай божий свет», — молнией проносится в мозгу Манжетного, но он скачет вперед и неистово кричит «Ура!».

Белые конники подскакали к цепи. Стрельбы нет. Красные стоят, подняв руки, а винтовки их на земле… Ротмистр приказывает им отойти от винтовок на 50 шагов, оставляет около них двух всадников, а с остальными несется дальше. На душе стало сразу легче…

Вторая цепь, и та же картина… Осталось всего трое: ротмистр Манжетный, его вестовой и ахтырский гусар, штабс-ротмистр Гусев… Последний пришпорил коня и стрелой помчался к реке. У ротмистра Манжетного конь завяз в болоте. Пришлось спешиться. Кое-как выбрался. Сел на коня — и к реке…