1918-й год на Востоке России

Львов и Лебедев и еще несколько офицеров настойчиво требовали принять немедленно условия чехов, напоминая, что «промедление времени — смерти подобно есть». Большинством членов организации было решено немедленно выступать против советской власти. Несогласившихся членов организации, в числе девяти человек во главе с полковником К-вым, арестовали домашним арестом до того времени, когда восстание будет совершившимся фактом. После переворота они были выпущены и вступили в ряды вновь сформировавшегося добровольческого отряда в Кургане. Выступление было намечено на ночь на 1 июня, но, ввиду того что чехи не смогли еще полностью выдать боевое «снабжение», пришлось восстание перенести на ночь на 3 июня.

Раннее утро 3 июня 1918 года в Кургане огласилось ружейной стрельбой и таратореньем пулеметов — это кучка добровольцев, белых повстанцев, в числе 120 человек, бросила вызов красным захватчикам. Во главе этих храбрых добровольцев были Степан Лебедев и Никита Львов. Курган был взят в течение пяти часов. Пехотная рота в 100 штыков при двух уже тяжелых пулеметах «максим», отнятых у красных, восьми легких «льюисах» с конным взводом в 30 коней была вооруженной силой белых повстанцев.

Взяв Курган, через неделю белые повстанцы, организовав охрану города совместно с чехами, двинулись на другой город, Шадринск, что в 80 верстах от Кургана и принадлежит уже к Пермской губернии. Город был взят у красных с боем, с захватом большого количества снаряжения и вооружения, а главное было в том, что по взятии Шадринска местные добровольцы сформировали свой, Шадринский, повстанческий большой отряд силою около 400 штыков под командой энергичного боевого капитана Буренкова. Курганские добровольцы стали именоваться Курганским добровольческим отрядом, и сила его по взятии Шадринска увеличилась до 200 человек пехоты и 50 конных.

Отдохнув пять дней в Шадринске, курганцы двинулись на следующий город Далматов, находящийся в 45 верстах от Шадринска. И этот город был взят курганцами, но победа досталась дорогой и очень дорогой ценой. Почти половина отряда была выведена из строя убитыми и ранеными, ввиду того что красные здесь имели артиллерию на двух броневиках, которая почти в упор расстреливала курганцев, наступавших со стороны монастыря и вокзальной площади. В этом бою был убит и начальник отряда ротмистр Лебедев. Пехоту возглавлял боевой офицер шт. — капитан Титов, а конный отряд принял Никита Львов.

Курганцы двигались дальше. Ст. Козел-Поклевская, Каменский завод, дер. Сухой Лог, Синарская, с. Ирбитские Вершины, ст. Кунара, д. Елкина — и уже почти доходили до большого села Егоршина, что на реке Пышме, но благодаря неустойчивости старшего начальника полковника Панкова взятые ранее пункты пришлось снова оставить красным и отступить до ст. Богданович.

К этому времени от Курганского отряда остались жалкие остатки, ибо этот боевой отряд при всех наступлениях всегда был головным. Что касается конного отряда ротмистра Львова, то тот закончил свое существование как боевая единица после взятия города Алапаевска.

С остатками своего отряда ротмистр Никита Аьвов был переброшен на Южный фронт в период больших успехов Сибирской армии, которая двигалась быстро в центр России. В это время Никита Аьвов уже командовал кавалерийским дивизионом.

А. Орлов [88] Первый бой ермаковцев у станции Чишма [89]

Станция Чишма находится в 50 верстах к западу от Уфы. Туда и спешила 1-я Сибирская казачья бригада походным порядком, высадившись накануне из вагонов в городе Уфе.

1-й Сибирский казачий Ермака Тимофеева полк под командой полковника В. Водопьянова, при помощнике командира полка есауле Глебове, подошел к станции Чишма 31 мая 1918 года (новый стиль) и, пройдя станцию, при усиленном охранении, примерно верстах в пяти к западу от нее, встретил отступавшую нашу пехоту (если не ошибаюсь — то была Уфимская стрелковая бригада), непосредственно за которой шли дозоры красных, обстрелявшие первым боевым огнем наши казачьи дозоры.

Полк принял боевой порядок, выслав 1-ю, 2-ю и 3-ю сотни вперед под командой есаула В. Вологодского[90]. Сотни перестраивались на крупном намете, рассыпаясь в лаву, и неудержимо двигались вперед.

Состоя младшим офицером во 2-й сотне, я на ходу получил приказание своего командира сотни, есаула К. Киселева: «Выводи в лаву первую полусотню, со второй полусотней я пойду в резерве сзади!» Справа была 1-я сотня, слева — 3-я. Впереди нас виднелся лесок или, вернее, роща (примерно на расстоянии одной версты), и я взял направление на ее середину. Вскоре наши разъезды влились в лаву и сообщили, что заставы красных с пулеметами занимают лесок, а главные их силы (каковы они никто не знал) дальше за лесом, на высотах.

Приблизительно с восьмисот шагов противник открыл ружейный огонь, но пули свистели высоко над головой. Не знаю, по чьей команде, вернее — по инициативе рвущихся вперед коней, мы перешли в широкий намет.