1918: Весна Империи

И, да, я добровольно плачу установленные законом налоги со всех своих официальных доходов. Хотя и не должен по закону. И опосредовано плачу со всех своих неофициальных доходов от имени формальных владельцев этих активов. Так что пусть попробуют не заплатить остальные. Тем более те, кто должен.

Могу весьма не понять.

Впрочем, я отвлекся.

В общем, теперь менялась вся философия нашего жилища, поскольку, помимо «взрослой части», то есть нашей с Машей личной квартиры, появлялась еще и «детская часть», которая включала в себя не только детские спальни и прочие игровые-учебные комнаты, но еще и комнаты, отведенные под гувернера и гувернанток.

Плюс помещения для приходящих кормилиц, воспитателей и прочих учителей. Так что размеры наших квартир повсеместно ощутимо увеличились. Как и хлопоты с ними связанные.

Хотя во «взрослую часть» ход для всех по-прежнему закрыт. Это по-прежнему наше с Машей личное пространство.

— Государь, пора.

Я кивнул камергеру Двора барону Евстафию Елизарову, по совместительству служившему при моей персоне камердинером и шефом личной тайной службы.

— Да, сейчас идем.

И обернувшись к присутствующим в квартире, объявил:

— Дамы и господа, я всех вас благодарю. Все свободны.

Короче говоря, все вон, как говорил один персонаж.

Обслуга быстро ретировалась, а я, в сопровождении Евстафия, отправился за женой. И за детьми.

Улезко-Строганова, теперь уже баронесса, оценив с утра состояние Августейшей пациентки, дала добро на «выписку домой» из «роддома» буквально на следующий день после родов. Почему я беру эти слова в кавычки? Хотя бы потому, что для «выписки» Маше потребуется проехать на кресле-каталке целых пару сотен метров из «роддома Порфира», который расположен просто в другом крыле дворца, в нашу личную квартиру в том же здании.

Да, и сама новоиспеченная баронесса с необходимым дежурным персоналом так же переедет в помещения поближе к нашей квартире. Благо, под строгим наблюдением Маше с детьми придется находится считанные дни.

В общем, само собой разумеется, все было сделано для полного комфорта молодой мамы. Хорошо быть Царицей и прочих земель Императрицей. Ну, по крайней мере, в этом вопросе.

А я, в свою очередь, воспользовался поводом рождения Цесаревича и Царевны для раздачи нескольких титулов своему близкому окружению, которые их давно заслужили своей верной службой. Пусть и не всегда явной для непосвященных. Благо я ни с кем эти вопросы согласовывать не должен, поскольку дарование титулов сугубо моя прерогатива.

Как и титулярное отделение детей царствующего Императора от прочих родственников по Императорской Фамилии, ведь теперь мои и последующих Императоров дети будут носить титулы Царевича и Царевны, а не Великих Князей и Великих Княжон, как прежде. Разумеется, Наследник так и будет именоваться Цесаревичем.

Ну, да, Бог с ними, с титулами.

Вот мы и пришли к дверям в комплекс Порфира, где меня уже ждала камер-фрейлина Иволгина.

Та приветствовала:

— Ваше Императорское Величество. Ее Величество готовы.

— Спасибо, баронесса.

Невзирая на то, что на мне была полностью стерильная одежда, я на всякий случай протер спиртовым раствором руки и лицо. Улезко-Строганова согласилась на «выписку домой» только при условии принятия всех мер, которые должны были оградить молодую маму и младенцев от всякой заразы. Как минимум в первые дни. Так что для всех входящих, включая меня, действовал строгий режим дезинфекции с регулярным кварцеванием всего и вся.

Натали распахнула дверь, и я двинулся вглубь Порфиры.

Сидящая в кресле-каталке жена, была все еще бледна, но, явно полна оптимизма и вполне счастлива. Еще бы! Ведь она выполнила главную задачу любой Императрицы — произвести на свет Наследника Престола, да еще, к тому же, смогла выносить и родить целую двойню!

Что же касается того, что молока молодой маме все ж таки не хватало, так кормилицы решат эту проблему.

— Привет, любимая. Как ты себя чувствуешь?

Маша улыбнулась.

— Привет. Вези нас скорее домой! Раз Клавдия Петровна не разрешает идти своими ногами, тогда поеду в карете!

Она жизнерадостно хлопнула ладошками по подлокотникам кресла-каталки. Затем обернулась к гувернанткам и протянула руки, принимая в объятия сначала Сашку, а затем и Вику.

— Поехали!

И мы поехали, благо ехать было недалеко. Перед нами никого не было, кроме стоявших у дверей преторианцев, а вот за нами шла целая процессия во главе с Улезко-Строгановой, Иволгиной и Елизаровым.

— Вот мы и пришли. Добро пожаловать домой!

… Четверть часа спустя мы семейно сидели на диване в гостиной. Дети спали в своих манежах, а Маша пила травяной чай, расслабленно откинувшись на спинку дивана.

— Просто не верится. Миша, я это сделала!!!

Целую ее руку.

— Да, моя радость. Ты это сделала. Спасибо тебе за детей.

Молодая мама лукаво улыбнулась:

— «Спасибом» ты не отделаешься! — И тут же, посерьезнев, добавила: — Но об этом поговорим потом и отдельно. А пока я хочу узнать новости. Как принял народ рождение Наследника и Царевны?

— Если судить по докладам Суворина и сводкам спецслужб, то полнейшим ликованием. Второй день обе Империи гуляют на всю катушку.