1918: Весна империи

Разумеется, о заговорах, об изменнических разговорах в салонах высшего света, о консультациях различных групп заговорщиков, проходивших по всей столице, в том числе и в доме председателя Госдумы Родзянко, Николаю Второму докладывали регулярно. Министр внутренних дел настаивал на принятии мер, но бывший самодержец тогда лишь отмахивался, считая вольницу Госдумы лишь сборищем опасных болтунов, за которыми нет реальной силы, а за ним, царем, была армия. В ней он был уверен. К тому же шла война, и устраивать политические потрясения в тылу, особенно в столице, Николай Второй считал опасным, предпочитая оставить разбирательство на послевоенное время.

И когда в тот злополучный вечер свалился с неба, словно снег на голову, родной брат Михаил, прилетевший на «Илье Муромце» из самой Гатчины в Могилев, и начал убеждать его в том, что заговор не только среди депутатов Госдумы, но и в армии, более того, в самой Ставке Верховного главнокомандующего, он ему, конечно, не поверил. А как можно было в это поверить, если сам Михаил был активным участником великокняжеской фронды и всячески пытался добиться от царя уступок и каких-то немыслимых и богопротивных реформ? Хватит, Николай уже пошел на уступки, учредив Госдуму и разрешив партии. Что хорошего из этого получилось? К тому же министр внутренних дел докладывал, что заговорщики именно Михаила и планируют посадить на престол!

– Помяни Господи благовернаго и христолюбивого государя нашего Михаила Александровича, императора всея Единства России и Ромеи, всея ромейского мира самодержца, его же оправдал еси царствовати на земли, оружием истины, оружием благоволения венчай его, осени над главою его в день брани, укрепи его мышцу, возвыси его десницу, удержави его царство, покори ему вся варварския языки брани хотящыя: даруй ему глубокий и неотъемлемый мир, возглаголи в сердце его благая о церкви Твоей, и всех людех Твоих, да в тишине его тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте.

Разумеется, Николай брату не поверил, прекрасно зная его характер, его слабоволие и то, как легко он подпадает под чужое влияние. Ведь он явно говорил то, что невидимые кукловоды вложили ему в уста. Они, устами Михаила, хотели, чтобы царь остался в Могилеве, дабы держать его подальше от Петрограда, чтобы он не вмешался в их гнусные делишки. К тому же в Царском Селе Николая ждали болеющие дети, как он мог остаться?

И стоило императору уехать, как его родной брат, которого в тот день как будто подменили, тут же поднял мятеж в Могилеве! Убил (пусть и не своими руками) наштаверха генерала Алексеева, захватил Ставку, объявил о создании того незаконного «Временного Чрезвычайного Комитета спасения народа и России», который фактически узурпировал власть, заявив о том, что в Петрограде мятеж и правительство князя Голицына самораспустилось и что сам Николай Второй пленен некими заговорщиками, и пока его не удастся освободить, этот ВЧК принимает на себя всю полноту власти в стране.

Для императора стало шоком то, с какой легкостью этот самозваный комитет, воспользовавшись тем обстоятельством, что у императора в пути не было связи, захватил Ставку, объявил наштаверхом генерала Лукомского и полностью перехватил рычаги управления армией, его армией! Войска с фронтов двинулись на Петроград, а в нем самом уже хозяйничал полковник Кутепов, взявший под арест от имени этого ВЧК военного министра генерала Беляева и главнокомандующего Петроградским военным округом генерала Хабалова. Кутепов и его люди захватили Зимний дворец, телеграф, телефон, вокзалы и Министерство путей сообщения. Устроили настоящую бойню, открыв огонь из пулеметов по двинувшейся на захват МПС толпе демонстрантов во главе с Керенским, которого там, кстати, безумная толпа в панике и затоптала.

Отдал бы Михаил власть царственному брату, как громогласно обещал? Неизвестно. Говорит, что отдал бы. Но Николай в тот день морально сломался. Точнее, окончательно сломало его известие о том, что восстал его любимый царскосельский гарнизон и захватил Александровский дворец, загнав августейшую семью (!) в подвал (!!!). И самое страшное – от удара прикладом упал с лестницы и сломал руку цесаревич Алексей, в результате чего началось смертельно опасное при гемофилии кровотечение. Это добило Николая, и он поклялся Богу, что если Он смилостивится, остановит кровотечение, и с августейшей семьей ничего не случится, то он отречется от престола и передаст его брату, раз уж тот и так уже фактически взял власть в свои руки.

Михаил, правда, возражал, но царь настоял на отречении и передаче короны.

Жалеет ли он об этом своем решении? Да!!! Пожалел уже тысячу раз и стократно проклял свое малодушие за истекший год!

Ибо все, что было дорого Николаю, вся та патриархальная исконность и умиротворенность, завещанное предками самодержавие, весь уклад жизни, все, казавшееся нерушимым, оказалось совершеннейшим образом нарушенным теми безумствами и теми богопротивными реформами, которые устроил его брат!